Четыре после полуночи

Пустота в глазах Попа сохранилась и после того, как он покинул «Ла Вердье». Оставалась и когда он пересекал тротуар с кассетами в руке. Пустота исчезла, уступив место тревожной настороженности, лишь когда он ступил в ливневую канаву и… замер. Одной ногой на тротуаре, другой – среди окурков и пакетиков из-под чипсов. Поп, которого Молли видела в магазине, уступил место другому Попу, которого Молли также никогда не видела, но которого прекрасно знали те, кого старик без труда обводил вокруг пальца. Не Меррилл-сладострастник и не Меррилл-робот, а Меррилл – хитрый и коварный зверь. И этот Меррилл такой свой образ предпочитал не демонстрировать публично. Поп полагал, что нет нужды всем знать, каков он на самом деле, каково его истинное «я».

Однако в то утро хозяин «Империи изобилия» потерял контроль над собой, да и улица пустовала, так что его никто не видел. А перед тем, кому бы он попался навстречу, предстал бы не Меррилл – философ точной механики, и даже не Меррилл – ловкий торговец. Случайный прохожий увидел бы душу Меррилла. Внешне Поп в тот момент очень уж напоминал голодного бездомного пса, пробравшегося в сарай, где забивают кур, и замершего, навострив уши, чуть склонив голову, оскалив клыки: услышал какой-то звук в доме фермера и думает о ружье с двумя широкими дырами, образующими цифру восемь. Пес, конечно, не знает, что есть цифра восемь, но может предугадать, откуда исходит угроза, на то ему и даны инстинкты.

На другой стороне улицы Поп видел желтоватый фасад «Империи изобилия», чуть в стороне от пустующего здания, в котором раньше находилась «Деревенская прачечная», кафетерия «Нэн», магазина готового платья, в котором хозяйничала правнучка Эвви Чалмерс, Полли (о ней мы поговорим в другой раз).

Стоянки для автомобилей перед каждым из магазинов пустовали… Однако на одну как раз сейчас въезжал «форд». Поп узнал этот автомобиль. В утренней тишине далеко разносился шум работающего двигателя. Затем двигатель заглох, вспыхнули и погасли тормозные огни. Поп вытащил ногу из сливной канавы и попятился к магазину «Ла Вердье». Остановился у самого угла – все тот же пес, настороженно прислушивающийся к каждому звуку, трезво оценивающий, веет от этого звука смертью или нет.

Дэлевены вышли из машины и направились к «Империи изобилия». Старший нетерпеливо заколотил в дверь. Удары донеслись до Попа так же отчетливо, как и шум работающего двигателя. Последовала пауза, Дэлевены прислушались, затем удары вновь посыпались на дверь. Не требовалось большого ума, чтобы понять, что Джон кипит от ярости.

Они знают, подумал Поп. Каким-то образом они узнали. Чертовски хорошо, что я разбил эту чертову камеру.

Он постоял не шевелясь, лишь глаза обшаривали улицу, потом обогнул угол аптечного магазина и скрылся в проулке между «Ла Вердье» и соседствующим с ним банком. Двигался он быстро и уверенно, словно скинул лет пятьдесят.

В это утро, решил Поп, целесообразнее добираться до дома по задворкам.

Глава 16

Не получив ответа, Джон Дэлевен в третий раз принялся барабанить в дверь, да так, что жалобно задребезжали стекла. Даже отшиб себе руку, и боль заставила Джона почувствовать, насколько же он зол. Гнев этот его не удивил. Если Меррилл сделал то, о чем говорил Кевин, а отец чувствовал, что сын не ошибся, то у Джона Дэлевена были все основания так злиться. Удивило его другое: до этого момента он и не подозревал, что так разгневан.

Похоже, я не так уж хорошо себя знаю, как считал. И мысль эта немного успокоила его. Джон даже чуть улыбнулся.

А вот Кевин не улыбался. Его тревога росла.

– Вариантов немного. – Мистер Дэлевен повернулся к сыну. – Или Меррилл ушел по делам, или сидит наверху и не отвечает, или понял, что мы обо всем догадались, и удрал с камерой. – Помолчал, а затем рассмеялся. – Впрочем, есть и четвертый вариант. Может, он умер во сне.

– Не умер. – Кевин прижался носом к грязной, пыльной стеклянной панели двери.

Лучше б он никогда не открывал эту дверь! Мальчик заслонил ладонями глаза так, чтобы солнечный свет не мешал видеть то…

– Посмотри!

Мистер Дэлевен так же прижался носом к стеклу. Они стояли бок о бок, спиной к улице, вглядываясь в полумрак «Империи изобилия».

– Что ж, – вырвалось наконец у мистера Дэлевена. – Если он и удрал, то все свое дерьмо оставил…

– Да… но я не про это. Ты ее увидел?

– Увидел что?

– Висит на крюке. Рядом со шкафом, на котором часы.

Мгновение спустя мистер Дэлевен ее разглядел: полароидную камеру, свисающую на ремне с крюка. Ему даже показалось, что он видит дырку сбоку, но, возможно, это лишь почудилось.

Но нет, ему не почудилось.

Улыбка Джона растаяла, как только он осознал, что чувствует то же, что и Кевин: давящую неотвратимость того, что должно свершиться, четкое ощущение того, что этот вроде бы простой, но очень опасный механизм по-прежнему работает… и в отличие от многих часов Попа работает без сбоя.