Четыре после полуночи

Телефон на столе Сэма Пиблса в конторе «Компании по недвижимости и страхованию Джанкшен-Сити» зазвонил в четверг, в 16.30. Сэм снял трубку. Он всегда отвечал на звонки сам — лично или с помощью автоответчика, — поскольку являлся единоличным владельцем и служащим «Компании по недвижимости и страхованию Джанкшен-Сити». Человек он был небогатый, но вполне счастливый. Не уставал твердить, что первый «мерседес» — это дело будущего, и довольствовался почти новым «фордом», в придачу владел домом на Келтон-авеню.

Сэм любил повторять, что благодаря своему бизнесу стал стреляным воробьем, что на мякине его не проведешь, хотя и не представлял, что такое мякина. Полагал, что это нечто вроде пластилина.

— «Компания по недвижимости и…»

— Сэм, это Крейг. Акробат шею сломал.

— Что?

— Что слышал! — нервно проорал Крейг Джонс. — Паршивый акробат свернул себе шею!

— Ага, — выдавил Сэм. — Черт! — Затем, чуть поразмыслив, осторожно осведомился:

— Он умер, Крейг?

— Нет, жив, хотя по мне — так лучше бы сдох. В больнице Сидар-Рапидс его дурацкую шею заковали в двадцать фунтов гипса. Билли Брайт мне позвонил и рассказал, что, оказывается, этот тип заявился на утреннее представление пьяный в сосиску и после первого же сальто плюхнулся прямо на голову, хруст был даже на галерке слышен. Словно кто-то на свежую корочку льда наступил.

— Фу-ты! — поморщился Сэм.

— Лично я ничуть не удивлен. Должен же Невероятный Джо оправдывать свою кличку. И вообще — что за дурацкое имя для циркового артиста? Я понимаю — Невероятный Рэндольф. Или хотя бы Невероятный Тортеллини. Но Невероятный Джо? По-моему, у этого парня давненько неладно с мозгами.

— Господи, скверная история!

— Да уж, мы теперь по уши в дерьме. И между прочим, старичок, остались без выступающего на завтрашний вечер.

Сэм уже жалел, что не ушел из конторы ровно в четыре. Крейгу пришлось бы изливать душу перед Сэмом-автоответчиком, тогда как у Сэма-человека было бы больше времени подумать. А он хорошо понимал, что время на раздумья ему понадобится, и очень скоро. Но еще лучше Сэм понимал, что Крейг Джонс не даст на размышление и минуты.

— Да. Похоже, что это так. — Сэм надеялся, что его слова прозвучали философски и с достаточной долей сочувствия. — Прескверная история.

— Разумеется, — подтвердил Крейг и тут же взорвал бомбу. — Но я знаю, ты с радостью заткнешь брешь своим телом и не дашь нашему кораблю пойти ко дну.

— Я? — в ужасе выкрикнул Сэм. — Крейг, ты шутишь! Я и кувырка-то не могу сделать, не говоря уж о сальто…

— На мой взгляд, ты вполне способен порассуждать о важной роли частного бизнеса в жизни нашего городка, — неумолимо продолжил Крейг Джонс. — Второй вариант на выбор — бейсбол. Если и это не устраивает, то тебе остается только снять штаны и потешить аудиторию своим голым задом. Учти, Сэм, я ведь не просто президент ораторского комитета, хотя и это немало. После того как Кенни уехал, а Карл отошел от дел, весь ораторский комитет — это я. Ты должен мне помочь. На завтрашний вечер мне необходим выступающий. Во всем нашем чертовом клубе можно найти лишь полдюжины парней, на которых я могу положиться, и ты один из них.

— Но…

— Ко всему прочему ты единственный, к кому я еще ни разу не обращался в подобной ситуации. Словом, старина, ты избран единогласно.

— Фрэнк Стивенс…

— …уже подменял в прошлом году парня из профсоюза, которого осудили за мошенничество. Как ни крути, Сэм, — очередь твоя. Ты не имеешь права подвести меня. Ты мой должник!

— Но я занимаюсь страхованием! — взвыл Сэм. — Если не выписываю полисы, то продаю фермы! Причем в основном банкам. Любой скажет — во всем свете нет занятия скучнее. Или даже отвратительнее.

— Пустяки, — отмахнулся Крейг, хладнокровно добивая свою жертву. — Сам знаешь, к концу ужина все уже назюзюкаются в стельку. В субботу утром никто и слова из всей твоей речуги не вспомнит. Но в данную минуту мне необходим оратор на завтрашний вечер, и им будешь ты!

Сэм еще вяло поупирался, но Крейг был непреклонен. Все жалобные стенания и доводы Сэма в пух и прах разбивались о его краткие, но веские приказания. Надо. Должен. Придется.

— Ну хорошо, — уступил наконец Сэм. — Хватит! Сдаюсь.

— Вот и умница! — похвалил Крейг, голос его вмиг сделался масленым. — Помни — не больше тридцати минут. На вопросы можно еще минут десять отвести. Если они возникнут, конечно. Впрочем, при желании задницей тоже можешь покрутить. Сомневаюсь, будут ли они в состоянии ее разглядеть, но…

— Хватит, Крейг! — взмолился Сэм. — Это уже чересчур.

— О'кей. Извини! Закрываю поддувало! — Крейг довольно хихикнул.

— Ладно, давай заканчивать. — И Сэм извлек из ящика стола пластинку «Тамс», пилюли от изжоги; ему внезапно показалось, что в ближайшие часов двадцать восемь ему предстоит поглощать их одну за другой. — Сейчас мне по твоей милости придется засесть за эту чертову речь.

— Умница, — похвалил Крейг. — Запомни только — ужин начинается в шесть, а твое выступление назначено на половину восьмого. Что ж, алоха, как говорят у нас на Гавайях. Пока.

— Алоха, Крейг.