Четыре повести о Колдовском мире

Темное осеннее небо. Мы стоим на скалистом склоне над маяком. Чтобы удержать равновесие, вытянули в стороны руки, как чайки крылья, и перепрыгиваем с камня на камень, посматривая вокруг в поисках яиц. Опершись на руку Сиф, я прыгнула на лежавший слишком далеко от меня камень. Я все еще была много меньше ее ростом, да к тому же мешало длинное платье, бившееся вокруг меня, словно крылья на ветру.

— Она сказала, что мир ее был очень старым, перенаселенным, — ответила Сиф и, наклонившись, достала из расщелины голубое яйцо величиной с два моих больших пальца. Положила его в маленькую корзинку рядом с остальными. — У ведьм было слишком много детей. К тому же некоторые из них устали от своего ремесла, от дворцов, от карет. Они хотели увидеть новые места, хотели обойтись без всего этого.

Она выпрямилась. Я смотрела на нее в изумлении:

— Они хотели приехать сюда, в Улис?

Сиф рассмеялась и покачала головой:

— Не сюда. Куда-нибудь на север. Там, где Врата. Ее люди, как она сказала, в течение нескольких лет проходили через Врата небольшими группами.

Все еще не сводя с нее изумленных глаз, я потеряла равновесие и схватила Сиф за руку, чтобы удержаться на ногах. Мы слышали легенды о Вратах, даже здесь, даже в Улисе. Но рассказы эти были отрывочные, неясные. Было какое-то место в Арвоне, ужасное место. Там пропадали люди и водились чудовища. В общем, там происходили такие страшные события, описать которые невозможно. Это место не существовало. То есть нет, оно существовало, но не одно. Оно передвигалось с одного места на другое. Найти его было невозможно. Попасть туда можно было лишь по несчастному стечению обстоятельств.

— Зачем же твоя мать приехала в Улис? — не отставала я.

Сиф в изнеможении вздохнула.

— Она сюда не собиралась. Она плыла в Верхний Холлек, когда ее застала буря. Она была в море три дня, когда ее обнаружили салкары.

— Зачем? — спросила я. Мы теперь шли осторожно.

— Просто посмотреть! — воскликнула Сиф. — Она говорила, что ее люди сидели на одном месте в течение четырех поколений и никуда не двигались. Матери захотелось посмотреть мир. Она была великой путешественницей. Она рассказывала мне, что пересекла море, чтобы побывать в Колдовской земле, когда ее лодка пошла на дно.

Я опять усмехнулась и тут же схватилась за руку Сиф, так как меня чуть не сдуло ветром. Сиф была сильной.

— Женщины не путешествуют, — заявила я. — Если только замуж выходят. Иногда девушки с нашего острова находили себе мужей на материке. Но такие случаи были редкой удачей. В дорогу матери давали им корень какого-то растения, чтобы они спали, сажали в свадебную лодку и переправляли на материк. — Женщины не путешествуют, — повторила я твердо.

— А моя мама путешествовала, — сказала Сиф. В тот день на лице се не было синяков. Накануне старый Сул не выпивал.

— В лодках от них никакого проку, — упорствовала я, идя следом.

— А моя мама не такая, — ответила Сиф и прыгнула.

«Твоя мать умерла на скалах», — подумала я, но промолчала. Я прыгнула, и высокая девочка поймала меня на лету.

— И я тоже не такая! Я подняла на нее глаза:

— Что ты хочешь сказать?

Сиф улыбнулась. Сейчас она была похожа на мальчика больше, чем всегда. Она выдвинула вперед свой длинный подбородок с ямочкой. Зубы у нее были длинные и ровные, а брови темнее золотых волос и сходились на переносице. Нос был тоже длинный и прямой. Я настаивала:

— Что ты этим хочешь сказать?

Она помогла мне спуститься со скалы. Мы вышли на берег.

— Старый Сул учит меня управлять лодкой, — прошептала она и сжала мою руку.

— Этого не может быть! — закричала я. — Женщины не могут управлять лодкой. Это… плохо, — женщины, управлявшие лодкой, приносили болезни и бури. Это было известно всем.

Сиф пошла по берегу и потащила меня за собой. За ее длинными ногами трудно было угнаться.

— А вот он учит. Он вынужден меня учить! — голос ее дрожал от волнения. — Полгода назад он крючком распорол себе руку, и с тех пор у него онемели три пальца. Ему нужна помощь, а кроме меня у него никого нет. Он обращается со мной, как с мальчишкой. Так что ничего страшного тут нет.

Я остановилась и уставилась на нее. Прямо над нашими головами кружили моевки и топорики. Сиф сделала вид, будто хочет схватить одну. Птица отлетела. Сиф проводила ее взглядом и расхохоталась.

Женская доля

Мы с Сиф не жалели времени, ухаживая за рампионом. Она по-прежнему приносила рыбные кости и ракушки. Я тоже собирала кости и приносила, когда могла, яичную скорлупу из кухни. Рампион старался, как мог, хотя почва у нас песчаная и рыхлая. Растение было упрямое, но со временем Улис убивает все вокруг.

Однажды Сиф принесла лист рампиона в наше убежище — в башню. Мы все еще были маленькими, слишком маленькими, чтобы понимать назначение этого растения. У нас было лишь слабое ощущение, что цветок может сделать нас женщинами. Сиф вытащила из рукава длинный, темно-зеленый, с зазубринами лист и стряхнула с него грязь. Мы некоторое время смотрели на него, а потом Сиф очень осторожно согнула его вдоль жилки и разорвала пополам. Сок был чистый и бесцветный.