Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения)

Отдавая дань многим оракулам, предсказавшим приход Ее Величества Науки, этого второго Бэкона все-таки следует выделить особо. Его однофамилец Роджер угадал отдельные технические проявления грядущего прогресса; Фрэнсису принадлежит несомненная заслуга в выдвижении самой идеи научно-технического прогресса, равно как и концепции опытного знания — недаром Маркс назвал его «родоначальником всей экспериментирующей науки».

Современникам Фрэнсис Бэкон был в большей степени известен как сиятельный вельможа и видный политик. Пэр Англии, всесильный лорд-канцлер в правление короля Якова I, носивший громкие титулы барона Веруламского и виконта Сент-Олбенского, и только после этого… немножко беллетрист, немножко законник, немножко философ. Он прожил шестьдесят пять лет, много написал, блистал в свете и был опозорен подозрениями во взяточничестве, побеждал и терпел поражения — большая, бурная жизнь. Однако, умирая, обронил пророческие слова: «Я завещаю свое имя и свою память суду милостивых людей, чужим народам и отдаленному будущему». Словно знал, что только грядущему и будет дано оценить им содеянное.

Его сочинение «Новая Атлантида» вышло в свет в 1627 году. И хотя утопии писались и раньше, это произведение, вероятно, было первым научно-фантастическим. Не только масса поразительных частных догадок, нашедших воплощение столетия спустя, но и сама идея постоянных изменений, привнесенных в жизнь наукой, представление о техническом прогрессе, коренным образом преобразившем неизменную сущность человека — все это можно найти в «Новой Атлантиде». Да и отдельных прогностических догадок-жемчужин в этой книге столько, что хватило бы на десяток подобных книг.

Попробуем представить себе, что это такое было — одна тысяча шестьсот двадцать седьмой год. Четверть века с небольшим отделяет его от костра на римской площади Пьяцца дель Фиоре, где был сожжен Бруно (хотя в Англии инквизиции не было, отблеск этого костра был виден и там). Более полувека ждать формулировки законов механики и полтора века — полета воздушного шара Монгольфье.

А лорд-канцлер Англии размышляет о подводных лодках, аэропланах, сверхбыстрых средствах связи, способах получения металлов с заданными свойствами, фантастических печах, где жар достигает температуры Солнца, искусственных удобрениях и пище, приборах, улучшающих зрение и слух; рассматривает вариант соединения гигантских магнитов с природной энергией водопадов и предвидит, как в будущем появятся методы оживления только что умершего человека.

Природе словно захотелось поэкспериментировать и соединить все мыслимые прогностические таланты в одном человеке. Как будто фантастическое окно во времени открылось перед ним, явив картины будущего. Не все он понял, не все разглядел, а многое из увиденного попытался переложить на понятный ему язык, да не всегда удачно… Но видел же! Видел эти летающие и плавающие под водой механизмы, эти гигантские энергии, подвластные человеку, видел мир, где люди занимались не взаимным истреблением и не подсчетом барышей, а читали книги, спорили, думали…

Второго такого человека история нам не явила. Как одинокий маяк в ночи, книга его указывала путь другим, пришедшим позже.

Через сто лет после «Новой Атлантиды» там же, в Англии, анонимно выходит другая знаменитая книга — «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей».

Великий фантазер и сатирик Джонатан Свифт оказался еще и настоящим провидцем в своем роде (хотя и относился к собственным прогнозам с нескрываемо иронией). Его безумные академики-лапутяне среди всего прочего «открыли две маленькие звезды или спутника, обращающихся около Марса, из которых ближайший к Марсу удален от центра этой планеты на расстояние, равное трем ее диаметрам, а более отдаленный находится от нее на расстоянии пяти таких же диаметров. Первый совершает свое обращение в течение десяти часов, а второй в течение двадцати одного с половиной часа»… Эти-то несколько строк и породили фантастические догадки насчет Свифта — вроде «посещения из будущего».

Было отчего предаться фантазиям! Когда американский астроном-самоучка Асаф Холл спустя полтора века открыл спутники Марса, он был потрясен. С расстоянием Свифт ошибся (для Фобоса — в два раза, для Деймоса — в полтора), но вот периоды обращения спутников угадал поразительно: абсолютная ошибка в первом случае составила 25 %, а во втором 30 %. Не говоря уж о такой мелочи, как сама догадка относительно двух спутников…