Четыре пути к прощению

— А, да, было такое сообщение. — Йан-Йан имела в виду телеграмму, поступившую в информационный центр Стсе и переадресованную на домашний рекордер. — Мать сказала, что она остановится в вашем доме. Ты-то сам, что нового повидал сегодня в Этсахине?

— Просто встречался с несколькими служителями Солнца. А ваша родственница, она что, на самом деле историк?

— Все они там слегка чокнутые, — равнодушно заметила Йан-Йан и, усевшись верхом на обнаженного Хавживу, стала массировать ему спину.

Когда загадочная гостья — маленькая и худощавая женщина лет пятидесяти по имени Межа — наконец прибыла, Хавжива сразу убедился, что безумием здесь и не пахнет. Межа носила традиционную для Стсе одежду и разделяла свой завтрак с кем угодно. Светлые глаза лучились тихой радостью, но лишних слов она не говорила. Ничто в ней не выдавало, что перед вами женщина, отринувшая общественные устои, творящая то, что женщине отнюдь не к лицу, порвавшая отношения с собственным родом и избравшая иной образ жизни. Хавжива подозревал, что женщина-историк должна состоять в непристойном браке с отцом собственных детей, а на досуге может заниматься ткачеством и даже холостить скотину. Но никто от Межи не шарахался, а после завтрака старики ее рода устроили настоящую церемонию в честь прибытия редкой гостьи, тем самым приняв ее как самую дорогую родственницу.

Интерес к ней у Хавживы не иссякал. Любопытствуя, что гостья собирается делать в Стсе, он приставал к Йан-Йан с расспросами, пока та не отрезала:

— Не имею ни малейшего понятия, что Межа думает здесь делать! Я не умею читать мысли чокнутых историков. Спроси ее сам!

Когда Хавжива понял, что боится поступить так, как советует Йан-Йан, боится без всякой на то причины, он решил, что его посетило некое божество и тому что-то понадобилось от него. Тогда юноша поднялся в холмы и выбрал плоский камень, удобный для долгих раздумий. Далеко внизу темнели крыши и белели стены домов Стсе, прилепившихся к крутым склонам, посреди полей и садов серебрились пятна прудов. За сушей до самого горизонта простиралось равнодушное море. Он провел там в тишине целый день, погрузившись в созерцание моря и собственной души. Затем вернулся на ночлег в родительский дом. Когда поутру Хавжива пришел завтракать к Йан-Йан, та только внимательно взглянула и ничего не сказала.

— Я постился, — виновато сообщил он.

Йан-Йан пожала плечами.

— Тогда приятного аппетита! — сказала она, присаживаясь.

После завтрака Йан-Йан отправилась на работу. Хавжива остался, хотя его и ожидали в ткацкой мастерской.

— О Мать Всех Детей, — обратился он к историку, выбрав для первой беседы самый что ни на есть почтительный титул, с каким только мужчина из одного рода может обратиться к женщине другого. — Существуют вещи, которых я не знаю, а ты знаешь.

— Всем, что знаю, поделюсь с превеликим удовольствием, — ответила она с такой готовностью, словно всю жизнь провела в Стсе. Затем улыбнулась и упредила следующий вопрос Хавживы: — Все, что дано тебе, передашь другим. — Подобная формула отвергала возможные предложения платы за учебу. — Только давай-ка мы с тобой перейдем на площадь.

Рыночная площадь в Стсе была общепринятым местом для бесед. Любой мог сидеть здесь на ступенях или возле фонтана, или же в тени галерей, глазея на череду прохожих. Хавживе уютнее было бы в более укромном месте, но, прислушавшись к своему внутреннему богу, он подчинился.

Они устроились в нише основания фонтана и принялись беседовать, лишь изредка прерываясь, чтобы поприветствовать знакомых.

— Почему ты( — начал было Хавжива и запнулся.

— Почему уехала? И куда? — Ясноглазая, как араха, Межа подняла взгляд, чтобы проверить свою догадку по выражению лица собеседника. — Да( Конечно, у нас с Гранитом, твоим отцом, была любовь, настоящая любовь, но иметь детей не получалось, а он так страстно желал ребенка( Ты удивительно похож на него тогдашнего. Мне приятно смотреть на тебя( Ну вот, в этом и заключалась моя главная беда. И ничто здесь уже не радовало. А еще я знала, как следует устроить все здесь, в Стсе. Вернее, думала, что знаю это лучше других. Хавжива понимающе кивнул.

— Я служила при храме. Принимала сообщения, передавала их дальше и постоянно искала в этом какой-либо смысл. И мне открылось, что за пределами Стсе существует огромный неведомый мир. Почему же мне суждено всю жизнь провести именно здесь? Смириться с этим было трудно. Тогда я начала общаться кое с кем из тех, кто, как и я, служил при храмах на передаче информации. Кто ты, чем занимаешься, где живешь, каково там у вас?.. Вскоре меня связали с группой историков, которые, как и мы с тобой, родились в городках, а тогда как раз разыскивали людей вроде меня, но скорее чтобы убедиться в тщетности подобных поисков.

Это тоже было вполне понятно, и Хавжива снова кивнул.