Четыре пути к прощению

Перед уходом на фронт Тейео приехал домой в тридцатидневный отпуск. С одобрения родителей он отправился верхом через холмы в поместье реги Тоебавы и попросил руки его дочери. Рега с супругой не имели ничего против, но как добрые родители оставили окончательный ответ за своей дочерью. Та согласилась без всяких колебаний. Будучи взрослой незамужней девой, она жила на женской половине дома, но ей и Тейео позволили встретиться и даже немного поговорить, хотя пожилая дама, сопровождавшая Эмду, все время прохаживалась неподалеку. Молодой веот поведал невесте о своем трехлетнем контракте.

— Мы можем пожениться сейчас или подождать еще три года, — сказал он ей. — Когда ты хочешь устроить нашу свадьбу?

— Сейчас, — ответила она, прикрывая ладонями сияющее от счастья лицо.

Тейео радостно засмеялся, и она подхватила его смех. Они поженились через девять дней. Быстрее не получилось, так как требовалось выполнить некоторые формальности. Все понимали, что это была свадьба солдата, уходившего на войну, но церемонии на Уэреле имели первостепенное значение. Тейео и Эмду любили друг друга семнадцать дней. Они бродили по холмам и предавались любви, скакали вдоль реки и влюблялись еще сильнее, ссорились, мирились и любили, засыпали, обнявшись, и, просыпаясь, любили, любили, любили. А потом он улетел на другую планету, и она перебралась на женскую половину дома, где жили родители ее мужа.

Срок службы тянулся год за годом, и его репутация как отважного и опытного офицера укреплялась с каждой новой битвой. Война на Йеове перешла от беспорядочных атак и оборонительных операций в отчаянное и поспешное отступление. В такой обстановке было не до отпусков, но военный штаб послал на Йеове милостивое разрешение отозвать Тейео на Уэрел, поскольку его жена умирала от берлота. Однако в тот момент на Йеове начался настоящий ад. Армия отступала с трех сторон к старой колониальной столице. Подразделение Тейео сражалось в приморских топях, прикрывая тылы отходящих частей. Связь с Уэрелом была прервана.

Командование недоумевало: невежественные рабы, с простым стрелковым оружием, громили армию обученных и дисциплинированных солдат, оснащенных коммуникационной сетью, скиммерами, гондолами, современными приборами и средствами уничтожения, которые разрешались конвенцией Экумены. Мощная оппозиция в Вое Део объясняла неудачи на Йеове бессилием нынешнего правительства и покорным соблюдением правил, навязанных пришельцами. «К чертям собачьим конвенцию Экумены! — кричали они. — Надо нанести массированный бомбовый удар и превратить жалких смердов в дерьмо, из которого они сделаны! Почему не применяются биобомбы? Давайте уберем наших воинов с этой дурацкой планеты и стерилизуем ее до первозданной чистоты! Начнем все заново. Если мы не выиграем войну на Йеове, следующая революция произойдет прямо здесь, на Уэреле, в наших собственных городах, в наших собственных домах!»

Пугливое правительство с трудом противостояло этому давлению. Уэрел проходил испытательный срок, и Вое Део желало влиться в союз Экумены. Поражения приуменьшались, о потерях ничего не говорилось, а скиммеры, гондолы, оружие и люди поставлялись на Йеове все в меньших и меньших количествах. К концу седьмого года некогда грозная и мощная колониальная армия была, по сути, уничтожена своим правительством. В начале восьмого года, когда посланцы Экумены посетили Йеове, Вое Део и другие страны, принимавшие участие в войне, остатки разгромленной армии начали отзывать домой.

Вот так и получилось, что Тейео узнал о смерти жены лишь после того, как вернулся на Уэрел. Он отправился в родное поместье, и седой отец встретил его молчаливым объятием. Мать плакала, целуя сына в шею и лицо. Он встал перед ней на колени и попросил прощения за то, что принес ей столько горя.

Той ночью он лежал в холодной комнате безмолвного дома и слушал, как стучало его сердце — медленно и ровно, словно боевой барабан. Тейео не чувствовал особой печали. Слишком велика была радость вновь оказаться под отчим кровом и мирным небом. Однако где-то внутри, за броней спокойствия, бурлили ярость и гнев. Он не привык к таким чувствам и даже не мог бы сказать, что с ним происходит. Но какое-то мрачное зарево разрасталось в его груди, высвечивая лица погибших товарищей. И Тейео лежал, вспоминая Йеове, где он семь лет воевал то в воздухе, то на земле. Перед глазами возникали картины долгого отступления, трупы людей, безумные атаки и моменты, когда смерть лишь чудом обходила его стороной.