Четыре с половиной

Человек расположился на заднем сиденье такси, от аэропорта предстоял путь минут в сорок, если не больше, потому что двинулся уже утренний поток машин.

— Против музыки не возражаете?

Клиент, раздумывая, не успел ответить, и музыка бесцеремонно полилась в салон.

Он как раз собирался сказать, что музыка нежелательна, но услышал не очень громкие звуки гитары.

Не дурацкой — ритмической, а концертной.

Гитара, сделав вступление, начала разговор — грустный и мелодический.

Пассажир раздумал «быть против музыки». Звучавшее попало под настроение, подходило к мыслям сейчас о неожиданной кончине близкого человека, которой могло и не быть, хотя чувство с некоторых пор стало подсказывать, что нечто черное нависает. И к себе относилось тоже — обострилось ощущение времени в последние года два, словно внутреннее зрение видело его уже малый кусок, сравнивало с предыдущим большим и не находило в этом сравнении ничего правильного или должного.

— Родриго, — проговорил с переднего сиденья водитель.

— Испанец?

— Да, крупный композитор испанский.

Гитара вдруг стала возражать своей грусти, протестно даже, пытаясь раздвинуть пространство, найти в нем большое и важное.

Тот опять произнес:

— Радость яростная у них, а печаль безысходная.

Сзади фраза понравилась, но человек прикинул что-то внутри себя.

— До такси где работали?

Водитель, будто на чем-то пойманный, слегка вобрал голову в плечи.

— Преподавал в музыкальной школе. Но, знаете, в девяностые переключился, вот, на баранку. Доходы другие. И привык уже.

— Да, — согласился клиент, — вся страна привыкла. Черт-те к чему.

Алексей забрал чемодан, говорит полагающиеся слова соболезнования.

В такси все-таки подукачало, и вокруг все нестойкое, уходящее из внимания.

— Погоди, я прослушал, какая еще жеребьевка?

............................................................................

— Теперь, господа наследники, откройте ваши шары и продемонстрируйте нам результат.

Стало заметно, что никому не хочется это делать.

— Прошу! — подстегнул нотариус.

Руки людей задвигались, размыкая небольшие белые шарики...

— Внимание, господа свидетели, итак... — прежде чем он продолжил, раздались вздохи, неясные звуки...

— Черт! — радостно выговорила молодая особа.

— Крест у вас, сударыня, — рука нотариуса показывала на нее.

............................................................................

— То есть вот она, формальная совершенно родственница, и стала наследницей?

— Ну да, я сам обалдел. Муженек ее, по-моему, тоже. Там для похорон должно быть общее решение еще.

— Так что же?

— Она определила остальным по пять миллионов долларов каждому. Все согласились провести похороны завтра, я с утра Макара послал на кладбище — приготовления нужные произвести.

— Странная история. А впрочем, не любил покойный наш скуку жизни.

— Не любил. Дай Бог ему на том свете... — молодой человек поднял голову и перекрестился.

— Ты, Алеш, отнеси чемодан в мою комнату, а я в бар зайду, с дорожки хочу чего-нибудь. А потом, знаешь, в город подамся — в родное заведение заглянуть, со старыми товарищами повстречаться.

— Я вас отвезу.

— Нет, брат, не надо. Тут до трассы десять минут прогулочным шагом.

Всё внутри родное-знакомое — зимний сад, куст розовый его любимый с готовыми уже, но нераскрывшимися бутонами.

Человек прошел дальше, к деревцу с красноватыми листьями, за которым уже открывался бар... бренди сейчас лучше всего, и кофе.

— Здравствуй, Аркадий, — он увидел племянника, которого несколько раз здесь раньше встречал, и еще одного человека — провинциального какого-то вида. — Здравствуйте, — он назвал тому свою фамилию, имя, отчество.

Человек встал, несколько робко подал руку и назвал себя просто по имени.

Да, тот самый Олег — сводный брат, с Урала откуда-то.

Аркадий выглядел вяловато, с мешочками под глазами, и вроде лишний вес поднабрал за последнее время.

— Ты бы со своей женой познакомил, — проговорил человек, проходя к бару.

— Появится скоро, — лениво произнес тот.

Человек почувствовал то, что неприятно уже посещало в последнее время — сердцебиение. Раньше никакие волнения к этому не приводили, а теперь вот бывает.

Бренди поможет — он взял попавшуюся начатую уже бутылку, налил немного и выпил. Потом, пока сипел в чашечку кофе, решил, что больше не надо — можно и в городе выпить, все равно надо зайти в какой-нибудь ресторан и поесть — он с утра только чаю попил перед вылетом.

И захотелось очень пройтись скорее к трассе мимо растущих с другой стороны дороги сосен, успокаивающих стройным безмолвием.

Для приличия, дожидаясь пока чуть остынет кофе, он спросил у Олега о житье-бытье в их провинции. Тот в коротких словах описал картину безрадостную, ожидаемую, впрочем, вполне.

Человек, допив кофе, окончательно ощутил бодрость и попрощался до вечера. И совсем заспешил, потому что уже чувствовался голод.

В доме на этот предмет, разумеется, что-то есть, но лучше все-таки по дороге где-нибудь в ресторане, он, тем более, теперь долларовый миллионер.

Однако вот мысль от этого, странно, приводит в тупик — как жить дальше, как себя перестраивать?