Четыре с половиной

— Ну, не вечерней звезды, конечно. Звонка, Леша, звонка.

На молодом лице написано восхищение, застыло и не уходит.

— Как вы на это предположение вышли, Сергей Петрович? Фантастика просто!

— Не фантастика, Леша, а опыт. Нюх, может быть какой-то, с ним развивается. Даже наверное развивается. Тут, знаешь, как врач угадывает больного.

— Мне где находиться?

— За креслом моим прогуливайся, у бара постой.

— Может быть, взять второго для подстраховки? На крайний случай?

— Ну а я на что? Я, брат, каждый день тридцать отжиманий на кулачках делаю.

Приближающиеся шаги услышали, и все трое повернули к ним головы.

Владимир сразу же сообщил:

— Нотариус прибудет минут через двадцать.

— Успеем, — проговорил человек, усаживаясь в свое кресло.

Ответ прозвучал индифферентно и безобидно, Алексей, заложив руки за спину, с видом ожидающего каких-то могущих быть указаний, отошел на несколько шагов к зелени сада.

Спокойная, в общем, расслабленная атмосфера. Аркадий сидит уже в кресле прямо, с уставшим и безразличным в лице выраженьем. Все что-то тут пили, но явно в меру.

— Я вот ни одного дела не помню, у себя или у своих коллег, чтобы преступник не допустил ошибки или ошибочки, — неожиданно произнес человек.

Сказанное сопроводилось улыбкой и прозвучало в воспоминающей интонации.

Олег вежливо подкивнул словам, полагая в них обращение исключительно к давнему прошлому, Владимир будто и не услышал, но в глазах Аркадия появилось внимание.

— Знаете, господа, все-таки раздевалку кто-то посещал после смерти Елены, — сказано было опять мирным тоном, — я там обнаружил окурок, — рука показала на стол, — вот, от «Парламент лайт».

— Э, позвольте, — прервал Владимир, — Елена сама курила эти же сигареты.

— Я знаю, что она курила, но на фильтре нет следов от помады, а на губах помада была. — Голос вдруг сменился с добродушного на быстрый и злой: — Она не сама утонула, ее утопили — схватили сзади за плечи и дернули вниз.

В наступившей тишине было слышно, как Алексей переступил с ноги на ногу.

— Как? — недоверчиво произнес Олег.

— Вот именно так, как я только что сказал.

— А... а зачем?

— Чтобы больше получить по наследству, разумеется. Совершить это мог один человек, или действовали группой по сговору.

— Вы что хотите сказать, — Аркадий подал корпус вперед, — и я мог убить собственную жену?

Говорившего это ничуть не смутило.

— А ты думаешь, в моей практике не встречалось такое?

— Чушь! — снова прервал Владимир. — При пяти миллионах идти на убийство ради... — он вдруг затруднился.

— Ради ста тридцати, например, — подсказал человек.

Тот откинулся на спинку, нашел позу неудобной и завозился в кресле.

— Нет, но это нелепица. И почему вы решили, что ее утопили, в конце концов?

— По нескольким отметинам на теле и двум дополнительным обстоятельствам. Про одно я уже сказал — окурок, брошенный в раздевалке. А другое касается непосредственно вас, точнее, следов воды на вашем балконе. От чего, сударь, следы?

Иногда лица людей мгновенно бледнеют.

И на какое-то время отнимается речь.

Он, однако, нашел в себе силы, чтобы хрипло произнести:

— Это провокация.

— Никакой провокации. И еще есть свидетель вашего разговора с Олегом, охранник подслушал из невинного любопытства. Вы уговаривали Олега оказать давление на Елену, чтобы выделила вам больше денег. Он отказался в этом участвовать. Будете отрицать?

Взгляд передвинулся на соседа.

— Уговаривали вас незадолго до ужина. Позже это продолжилось?

— Не продолжилось, — тот повел рукой, пытаясь отвести неприятное, — не было, по совести говорю, я отказался — и все.

— Вот за это, благодарю, — почти радостно объявил человек и заметил, что Аркадий поднимается в кресле.

— Володя, так ты...

Алексею, незаметно оказавшемуся за креслами у бара, потребовалось всего три быстрых шага навстречу. Его рука выразительно показала — сидеть, а корпус закрыл видимое Аркадию пространство.

Тот, тем не менее, нашел способ выглянуть на убийцу.

— Так ты гад...

Он не закончил, отправленный толчком в кресло.

— Что ты мелешь, а, что ты мелешь?! — быстро заговорил Владимир. — Ты сам где был? — Он повернулся к другому краю стола. — Я выходил из своего номера, он, — палец показал вбок на Аркадия, — был впереди и свернул на центральную лестницу. А потом объявился в баре минут, этак, через пятнадцать, как раз когда Олег собирался идти искупаться.

Теперь обвиняемый захотел увидеть противника, и у него получилось, потому что Алексей несколько сдвинулся.

— Что молчишь?! Ты где сам-то был?! Примчался как угорелый!

Попал. Это увидели все. Аркадий неуклюже, боком, застыл в своем кресле. Лицо, как у пропустившего сильный удар боксера, не понимающего — что сейчас сделать.

Теперь и ему самому стало понятно, как все со стороны выглядит.

Алексей, не чувствуя уже свою надобность, легкими шагами переместился к бару.

— Врет он, — глядя не прямо в глаза сидящему напротив человеку, произнес племянник. — Я из своего номера пошел, да, по центральной лестнице, и сразу к бару пошел. Врет. Он видеть меня не мог — прямо сейчас придумал.

Человек шумно вздохнул, но без тяжести, а скорее — наоборот с облегчением.