Четыре сестры-королевы

Тулуз обнажает свои грязные зубы. У Санчи все в животе переворачивается. «Молю, забери меня на небеса сейчас, пожалуйста, пожалуйста…»

– Я бы не стал рисковать этим сладким сокровищем. Мы еще встретимся, дорогая, и очень скоро.

Он встает и уходит из замка. Санча падает перед папой на колени.

– Пожалуйста, не выдавай меня за него. Я не вынесу этого.

Он гладит ее по голове:

– Не беспокойся. Ты не выйдешь за Тулуза, что бы он там ни думал. А без войны, которая вытягивает наши богатства, я смогу собрать тебе достойное приданое для любого жениха.

Элеонора Жертвенные агнцы

Лондон, 1239 год

Возраст – 16 лет

Когда Элеонора вертится перед зеркалом в своем кремовом шелковом платье с жемчугом и золотым шитьем и в светло-шафрановой нижней сорочке, Маргарита говорит, что она напоминает освещенное солнцем облако, и в голосе сестры слышна зависть. Элеонора в самом деле чувствует себя облаком, наполненным светом и сверкающим по краям. Ее кожу покалывает, кровь бурлит в жилах. Сегодня самый важный день в ее жизни. Через несколько мгновений ее будет чествовать все королевство – да что королевство: весь мир! Наконец-то, после трех лет сомнений, темная туча, под которой она вышла за Генриха, уберется прочь. Бароны оставят свои перешептывания. Налет незаконности поблекнет и исчезнет, и граф Понтьё будет искать другую пару своей дочери Жанне. Элеонора подарила королю наследника, а королевству – принца. Она наконец стала бесспорной королевой Англии.

– Жемчуга в волосах не многовато? Надеюсь, Эдуард не заплачет во время церемонии – он в последнее время такой беспокойный. Марго, где мои туфли? Нет, эти золотые, а я хочу белые. Поможешь мне с застежкой? У меня руки трясутся.

– Дыши, – советует Маргарита тоном мамы.

Маму сегодня привезет дядя Томас, а папа снова заболел, его сердце колотится, как набат при нападениях Тулуза, который возобновил их с удвоенной силой. Маргарита, как ни старалась, не смогла его остановить. Пока не родит королю наследника, у нее нет власти во Франции. Элеонора ничего не может с собой поделать – она трепещет от торжества при виде вытянувшегося от зависти, как у гончей, лица сестры.

– Боишься, что опять явится граф Понтьё со своими претензиями? Теперь он тебе не опасен.

Так почему же ее одолевает дрожь по пути в собор, будто там их поджидает дьявол? Рядом с ней свита – Маргарита, Элеанора де Монфор, Маргарет Бисет и графиня Мод Мортимерская – и эскорт рыцарей, чтобы защитить (или хотя бы попытаться) от напора вилланов и горожан, которые так и норовят разорвать ее на куски. Чья-то женская рука дергает ее за юбку, пытаясь отодрать жемчуг. Другие хватают за волосы и сбивают набекрень корону.

– Рыцари! Вы заснули? – визжит леди Мод, отгоняя обидчиков кулачком.

На самом деле рыцарей слишком мало, чтобы усмирить этих людей. Элеонора еле дышит, а толпа все напирает, пока королева, оставив попытки сохранить достоинство, не убегает, подняв юбки. Боже мой! И это те самые лондонцы, которые всего год назад кричали, требуя головы ее и Генриха за то, что они выдали королевскую сестру замуж за француза? Как непостоянна любовь англичан! В дверях собора епископ Винчестерский ждет, чтобы благословить ее, его улыбка спокойна, словно на ступенях лишь они вдвоем. Он протягивает ей свечу и расстилает пурпурный бархат у ее ног, чтобы она преклонила колени, а потом окропляет ее святой водой и произносит:

– Помните, младенцы суть наследие Божие, и плод лона – Его награда.

Она получила благословение – тут ей не нужно даже слов никакого епископа. Она и так каждый день возносит благодарения за Генриха. Он полностью покорил ее сердце своей добротой и ясным умом – и любовью к ней. Когда первый раз у нее случился выкидыш, он утешал ее, говоря, что у Бога припасена другая душа, еще лучше, ждущая рождения для трона. А также: если она не сможет зачать другого, он все равно не бросит ее.

– Я никогда не оставлю тебя, моя милая, – говорил он, и его слова вспоминаются ей сейчас, когда она вступила в то великолепие, которое он приготовил для ее чествования.