Четыре сезона

– А вы что там застыли, как пеньки? – крикнул нам Верн. – Дожидаетесь, пока вода кончится?

– Ну что, бежим наперегонки? – предложил Крис.

– По такой жаре? Совсем рехнулся.

– Слабо, да? – с ухмылкой принялся подначивать меня он. – Ну, кто первый?

– Ничего не слабо!

– Тогда бежим!

Мы рванули – только пыль из-под ног полетела. Зрители, поддерживая нас, завопили: Верн болел за Криса, а Тедди – за меня. Финиша мы достигли одновременно и, хохоча, рухнули на пожелтевшую траву рядом с колодцем. Крис швырнул Верну свою флягу. Как только он ее наполнил, мы с Крисом принялись поливать друг друга из шланга – сначала он меня, а затем я его. Вода оказалась просто ледяной, совсем как в январе, но при такой жаре это было как раз то, что надо. Покончив с купанием, мы присели в тени единственного дерева – чахлого ясеня, росшего футах в сорока от лачуги Майло Прессмана. Дерево резко склонилось на запад, создавая впечатление, что его единственным желанием было подхватить корни – так, как дамы в исторических фильмах подхватывают на ходу пышные юбки, – и убраться куда-нибудь к черту на кулички из этой Богом проклятой дыры.

– Кайф! – счастливо засмеялся Крис, откидывая со лба мокрые волосы.

– Да, так бы жил да жил, – вздохнул Верн.

Мне показалось, что он имел в виду не только то, что мы вырвались на свободу, не только предстоящее нам в Харлоу приключение, но и нечто большее. Сейчас действительно весь мир был у наших ног. У нас была цель, и мы знали, как ее достичь. Это поистине великое чувство.

Мы еще немного посидели под деревом, болтая о всякой всячине вроде того, кто станет в этом сезоне чемпионом (при этом сошлись во мнении, что, конечно, «Янки» – ведь за них теперь играли Мэнтл с Мэрисом), какая тачка лучше всех (конечно, «тандерберд» 1955 года, хоть Тедди и утверждал упрямо, что «корвет» 1958 года даст «тандерберду» сто очков вперед), кто не из нашей команды самый крутой парень в Касл-Роке (все согласились, что это Джейми Гэллант, потому что он кое-что показал миссис Эвинг, а когда та принялась на него орать, спокойно – руки в карманах – вышел из класса), что было по «ящику» достойного внимания (безусловно, «Неприкасаемые» и «Питер Ганн» – оба фильма с Робертом Стэком, Эллиотом Нессом, а также Крейгом Стивенсом в роли Ганна). Ну и тому подобное…

Тень от ясеня становилась все длиннее. Первым это заметил Тедди и поинтересовался у меня, который час. С удивлением я увидел, что уже четверть третьего.

– Кому-то нужно отправляться за едой, – сказал Верн. – Свалка открывается в четыре, а мне бы не хотелось повстречаться с Чоппером и Майло.

С этим согласился даже Тедди. На старого, тощего Майло ему было, конечно, наплевать, но вот при одном упоминании Чоппера у любого пацана из Касл-Рока душа уходила в пятки.

– Ну хорошо, – сказал я. – Держите по монете.

Четыре монетки блеснули на солнце, прежде чем упасть каждому на ладонь. Два орла и две решки… Мы опять подбросили монеты – на сей раз все четыре выпали решкой.

– О Господи, вот это уже погано, – выдохнул Верн.

Что погано, мы и без него знали: четыре решки, иначе говоря «луна», предвещали что-то крайне неприятное. Какое-то несчастье.

– Бросьте, это ровным счетом ничего не значит, – заявил Крис. – Давайте еще раз.

– Нет, дружище, – с убежденностью заговорил Верн, – «луна» означает, что худо дело. Помните историю с Клинтом Брейкеном и его приятелями? Билли рассказал мне, что, прежде чем сесть в тачку, они кинули монетки – кто побежит за пивом, – и выпала как раз «луна». И что от них осталось? Все четверо всмятку! Нет, парни, ей-богу, мне это не нравится.

– Да кто поверит в эту чепуху? – нетерпеливо заворчал Тедди. – Все это байки, Верн, для маленьких детей. Давай кидай монетку.

Верн с очевидной неохотой кинул монету, а за ним и остальные. На этот раз им, всем троим, выпала решка, а на моем пятаке сиял профиль Томаса Джефферсона. Внезапно мне стало по-настоящему страшно: как будто сама судьба предвещала нам несчастье уже вторично. Или по крайней мере им троим. На память вдруг пришли слова Криса: В руке остается лишь клок его волос, а Тедди с воплем падает и падает… Кошмар, правда?

Три решки, один орел…

Раздался безумный хохот Тедди, и тут же ощущение страха у меня прошло. Тедди со смехом указывал на меня пальцем. В ответ я продемонстрировал ему фигу.

– Чего ты ржешь, как сивый мерин после случки?

– Гы-ы-ы, Горди… – надрывался Тедди, – давай чеши-ка за едой, засранец скребаный…

Я и не возражал: после такого отдыха пройтись до магазинчика «Флорида» мне казалось плевым делом.

– Это тебя так матушка твоя зовет? – поддел я Тедди.

– Гы-ы-ы, – не унимался он. – Лашансу явно не везет в азартных играх…

– Давай, Горди, – сказал Крис. – Мы будем тебя ждать у железки.

– Не вздумайте меня бросить, – предупредил их я.

Теперь уж засмеялся Верн:

– Куда ж мы без тебя, Горди? Да еще на пустой желудок…

– Вот с этого и начинал бы.