Четыре сезона

Лежа на койке, он каждый день думал об одной девушке, которую видел лишь раз. Во время перерыва в офисе они с коллегами разглядывали каталог торговцев уродами — и им попалась одна из фотографий красотки. Всем она понравилась. У неё была мертвенно-бледная кожа, фиолетовые глаза и два серых пятнышка грудей. И огненные… волосы. Роджер даже порывался купить её, но прежде, чем тот собрал необходимую сумму, объявление с сайта пропало. И Роджер переключился на секретаршу.

Марк хотел обставить всё с таким блеском и размахом, с каким только мог предложить ему мир. И помочь ему в этом собирался его величество доллар.

Дядя Марка не был самых честных правил. Когда настало время приставиться, он извёл свою семью вечными жалобами, бредовыми просьбами, криками и ругался как сапожник. Однако как его ни упрашивали, завещания он не оставил. К своему счастью, Марк не застал всей этой феерии. И когда он вышел, все родственники уже насмерть перегрызлись. Так что он остался единственным наследником. Даже сейчас, в конце 21го века… нет, особенно сейчас в конце 21го века убийства, отравления и измены были обычным делом. Ни мужчины ни женщины не боялись замарать своих рук или имени и во всём мире расцветал культ гедонизма — последнее пристанище для изуродованной души в преддверии большого взрыва, что должен был родить новый мир.

Марк вышел на свободу в год крысы.

Правда, он этого не знал.

Зато он был теперь не единственным «лохом» в семье, а пожалуй что и самым удачливым её членом. И новый день обещал ему море приятных впечатлений, дорогих чистых наркотиков, шикарных женщин и красивую, как рыбка-султанка, выброшенная на берег, месть.

Вот только через неделю от неё не останется ничего кроме золотистой кожи и высохшего зловонного нутра.

Рыба гниёт с головы.

II

Амели обсохла и прошла в полной темноте в свою тусклую комнату. На косметическом столике вдобавок к одноразовой расчёске лежали несколько разноцветных пар трусиков, переливавшихся рыбьей чешуёй, пилочка для ногтей, корона с искусственными перьями, прозрачный лак и чёрные стикини.

Сегодня был особенный день. Сегодня в скудной на свет комнате будет устроено настоящее лазерное шоу.

Сегодня из рабыни, заключённой в десятках стен, обмотанных охладителями и вентиляторами, она превратится в настоящий объект искусства. Всего на несколько недолгих минут. Ещё год или два назад её такое положение дел огорчило бы и, быть может, вогнало бы в депрессию. Но сегодня это дорогое световое представление для неё было настоящим лучиком света в кромешном царстве тьмы.

Для её хозяев это была всего лишь реклама.

Для Амели это был шанс на новую жизнь. Она могла обрести новое, быть может даже приятное, общество. На принца на белом коне она не рассчитывала и понимала, что все мужчины или женщины, которым будет позволено войти к ней, будут смотреть на неё в лучшем случае как на диковинную зверюшку, в худшем случае, как на приз. Если б не её болезнь, её бы наверняка уже не раз изнасиловали. Если бы не болезнь, она не была бы здесь. Если б не болезнь, за неё не просили бы двадцать миллионов долларов.

Её глаза сверкали сапфирами. Кожа была белой, словно мрамор или кварц. Волосы, даже на лобке, при малейшем свете отливали кроваво-красным. Её иммунитет не позволял выходить из комнаты без специального шлема и защитного раствора, тщательно распределённого по всей поверхности её белоснежной кожи.

Любое прикосновение могло убить её.

Для Амели это было настоящее спасение.

Для Марка это был настоящий шанс.

III

Словно полная противоположность Амели, Марк был чёрен, как самый крепкий кофе. Настолько крепкий, что традиционную «позорную метку», ему нанесли не синими, а белыми рисовыми чернилами. Метка предстваляла из себя грубую белую стрелу проходящую от темени и кончавшуюся ровно между глаз. В тюрьму Марк попал лысым. Чтобы как-то спрятать позорное клеймо, он заказал у тату-мастера сложный орнамент и отпустил длинную курчавую шевелюру.

На всём теле Амели не было ни единой отметки.

У Марка были огромные сильные лёгкие. Когда его разбирал кашель, казалось, что воет целый поезд.

Амели ни разу в жизни ничем не болела.

У Марка был такой же крепкий, как его пожелтевшие зубы, иммунитет. Он не боялся подхватить лихорадку или чего похуже и никогда не пил укрепляющих таблеток.

Амели была жива только благодаря им. Им и бесчисленным методам предосторожности. Она была стерильной.

Марк был самым грязным существом на планете Земля. В детстве он даже обгрызал ногти на ногах, хотя при нём всегда были маникюрные ножницы. С возрастом он избавился от этой вредной привычки и обзавёлся десятком ничуть не лучших.

И всё же он был по-своему образован. С пристрастиями, не делавших ни кому чести, но он выучился в средней и старшей школах и окончил первый курс юриспруденции с твёрдой «четыре из пяти». На большее его не хватило. Жажда действий распирала его. Он чувствовал, как время ускользает из его огромных лапищ.

В крошечных руках Амели времени оставалось ещё меньше.

Марку казалось, что ещё чуть-чуть и он сгорит. Тюрьма так и не научила его ждать.