Четыре сезона

С этой точки зрения мисс Стенсфилд была идеальной пациенткой. У нее не было друзей, ни родственников, способных поколебать ее веру в Метод дыхания (хотя, честно говоря, я очень сомневаюсь, что кто-то смог бы отговорить ее от того, что она для себя решила), если она сама в него поверит. И она поверила.

«Это немного напоминает самогипноз, да?» – спросила она, когда я в первый раз рассказал ей о Методе.

Я согласился, не скрывая восхищения. «Вот именно! Но вы не должны допускать мысли, что это всего лишь трюк, и не отчаивайся, если что-то не будет получаться сразу».

«Никаких таких мыслей у меня нет. Я очень вам благодарна. Я буду очень стараться, доктор». Она была просто создана для Метода дыхания и, если пообещала стараться, то можно было не сомневаться, что так и будет. Я никогда не видел раньше, чтобы кто-то отнесся к этой идее с таким энтузиазмом. Мисс Стенсфилд принадлежала к категории людей, которые предпочитают крепко держать собственную жизнь за горло.

Когда я говорю, что на полностью решила посвятить себя Методу дыхания, то нисколько не грешу против истины и думаю, что ее последний день работы в универмаге подтверждает это.

Этот день настал в конце августа. Мисс Стенсфилд была стройной молодой женщиной в прекрасной форме. Любой врач может подтвердить, что такие женщины, несущие своего первого ребенка, способны «не выдавать» своего положения в течение пяти, или даже шести месяцев. Но затем, в один прекрасный день, все становится явным.

Она пришла на очередной осмотр первого сентября и, рассмеявшись, рассказала мне, что, как выяснилось, Метод дыхания имеет еще одно применение.

«Какое же?» – просил я.

«Это даже лучше, чем считать до десяти, когда рассердишься на кого-то», – сказала она. Ее карие глаза сверкали. – Хотя люди смотрят на тебя, как на лунатика, когда начинаешь пыхтеть и сопеть».

Она охотно поведала мне, что произошло на работе. В прошлый понедельник она, как обычно, вышла на работу. Я полагаю, что это забавное и резкое превращение из стройной молодой женщины в явно беременную женщину, случилось в выходные дни. Или ее начальница пришла к выводу, что ее подозрения перестали быть просто подозрениями.

«Зайдите ко мне в кабинет во время перерыва», – холодно сказала ей эта женина, некто миссис Келли. До этого момента она держалась очень дружелюбно по отношению к мисс Стенсфилд. Миссис Келли показывала ей фотографии двух своим сыновей, учащихся в институте. Она постоянно спрашивала ее, не встретила ли она уже «милого юношу».

Теперь же от этой дружелюбности не осталось и следа. Мисс Стенсфилд сказала мне, что, входя в кабинет миссис Келли, она знала, что произойдет. «У вас неприятность», – резким голосом произнесла эта добрая, казалось бы, женщина.

«Да, – сказала мисс Стенсфилд. – Некоторые люди называют это так».

Щеки миссис Келли стали цвета старого кирпича. «Не умничайте со мной. Судя по вашему животу, вы и так были слишком умны».

Я словно воочию видел обеих женщин, пока слышал рассказ мисс Стенсфилд, – ее карие глаза смотрят прямо, она не желает опускать их или как-то по-иному продемонстрировать признаки смущения. Я думаю, что с практической точки зрения она гораздо лучше, чем миссис Келли, представляла себе все трудности своего положения.

«Я должна сказать, что вы не очень-то стыдитесь того, что обманули меня!», – с горечью сказала миссис Келли.

«Я никогда вас не обманывала. Вы ни словом не обмолвились о моей беременности до сегодняшнего дня, – она с любопытством посмотрела на миссис Келли. – Как вы можете говорить, что я вас обманула?»

«Я пригласила вас к себе в дом! – вскричала миссис Келли. – Я позвала вас на обед… с моими сыновьями». Она неприязненно взглянула на мисс Стенсфилд.

В этот момент мисс Стенсфилд рассердилась не на шутку. Так, как, по ее словам, она не сердилась ни разу в жизни. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, какую реакцию может вызвать ее положение, когда оно обнаружится, но вы все можете подтвердить, джентльмены, какая разница существует между теорией и ее практическим результатом.

Положив руки на колени, мисс Стенсфилд сказала твердо: «Если вы намекаете на то, что я когда-нибудь пыталась или могла бы попытаться соблазнить ваших сыновей, это самая грязная и низкая ложь, которую я когда-либо слышала в жизни».

Голова миссис Келли дернулась, как от пощечины. Две женщины мерили друг друга взглядом, разделенные письменным столом. В комнате чувствовался слабый запах цветов. Это мгновение, как показалось мисс Стенсфилд, длилось бесконечно долго.

Затем миссис Келли рывком открыла ящик стола и достала темно-желтый чек. Показывая зубы, словно откусывая каждое слово, она сказала: «Когда сотни порядочных девушек ищут работу в нашем городе, я не думаю, что мы нуждаемся в услугах какой-то проститутки, дорогая».