Четыре шага (Так называемая личная жизнь (Из записок Лопатина) - 1)

Он слушал Лопатина, глядя прямо на него своими черными глазами, и потирал бритую голову то в одном месте, то в другом, словно проверяя, хорошо ли побрил его парикмахер.

Узнав, что Лопатин хочет созвониться с редактором, Пантелеев приостановил его движением руки, снял трубку ВЧ и приказал, чтобы его соединили с Москвой.

- Положение у нас в Крыму такое, - сказал он, до конца дослушав Лопатина, - войска стоят на позициях, оборона готова, немцы подошли впритирку, но когда начнут - трудно сказать.

Крыма им, пока живы, не отдадим, - значит, придется драться. Пантелеев сказал это безо всякой аффектации и улыбнулся.

У него за спиной затрещал телефон, и он, быстро повернувшись, снял трубку. Судя по восклицаниям Пантелеева, Лопатин понял, что они с редактором на короткой ноге.

- А ты оставь его у меня насовсем, чего ему ездить взад-вперед, говорил в трубку Пантелеев.. - Почему жирно, ничего не жирно, у тебя их много, а мы начинающие, только еще воевать начинаем. Берите трубку, сказал он Лопатину и снова улыбнулся.

Сквозь сухое многоголосое жужжание ВЧ Лопатин услышал знакомый кашляющий голос редактора.

- Оставайся пока у Пантелеева, - сказал редактор. - Только когда будешь ездить с ним - смотри! А то я его знаю - и сам угробится, и тебя угробит. - Редактор хохотнул в телефон, и его далекий московский смешок оборвался где-то посередине.

- Значит, остаетесь, - сказал Пантелеев и быстро и внимательно, уже как собственность, оглядел своими черными глазами Лопатина.

Перед ним на стуле сидел худощавый жилистый человек в круглых металлических очках. Лицо у него было узкое и худое, а глаза за очками твердые и холодноватые. Этот человек показался Пантелееву чем-то похожим на знакомого ему по финской войне писателя Павленко, но книг Лопатина он не читал, хотя в документах интенданта второго ранга тоже значилось: писатель.

- А вы не больны? - спросил Пантелеев, вглядываясь в бледное после долгого подводного плавания лицо Лопатина.

- Нет, не болен.

- А жилье у вас есть?

- Есть койка в гостинице.

- Будьте здесь завтра в шесть утра, - сказал Пантелеев, вставая и с пяток на носки покачиваясь на коротких толстых ногах. - Поедем на Перекоп. - И пожал Лопатину руку.

Вернувшись в гостиницу, Лопатин лег в постель, так и не поев в этот день. Он рассчитывал перекусить запасами, оставленными в вещевом мешке перед уходом в плавание, но мешок был пуст, лаже от сухарей остались одни крошки. Редакционный шофер Мартьянов, с которым Лопатину и раньше не удавалось поставить себя в положение начальника, за три недели его отсутствия, очегдтдко, совсем отбился от рук. Ни в гостинице, ни около нее не было ни Мартьянова, ни машины, он даже не посчитал нужным оставить хотя бы заппску. Усмехнувшись над собственной, начинавшей ему надоедать безрукостью, Лопатин сбросил сапоги, не раздеваясь повалился на койку, и заснул мертвым сном.

2

В пять утра, когда Лопатин проснулся, ни шофера, ни машины все гще не было. Оставалось надеяться, что у Пантелеева найдется лишнее место.

У подъезда штаба стояла "эмка". Розовый младший политрук, держа в руках небольшой чемоданчик, - "наверное, с едой" - завистливо подумал Лопатин, бранил немолодого шофера в плохо пригнанном новом обмундировании.

- Так ведь, товарищ Велихов, - оправдываясь, говорил шофер, прикручивая проволокой бачок с запасным бензином к заднему буферу машины, - вы же поймите...

- Во-первых, обращайтесь по званию, - строго прервал его розовый младший политрук и, увидев Лопатина, подчеркнуто официально козырнул ему. - А во-вторых, я все помню: велено было вам взять три банки, а вы взяли две.

- Так ведь для рессор будет тяжело, - не отрываясь от своего занятия, миролюбиво ворчал шофер, - Ведь дорога-то какая...

- Я не слышу, что вы там говорите. Встаньте, когда говорите с командиром.

Шофер, прикручивавший бачок сидя на корточках, встал, неловко опустив руки по швам. По его лицу было видно, что он обижен, с удовольствием послал бы адъютанта к чертовой матери, но не решается.

В эту минуту из подъезда вышел Пантелеев.

- Как у вас, все готово? - обратился он к шоферу.

- Все в порядке, товарищ Пантелеев, - весело сказал шофер, торопливо вытирая руки тряпьем.

Младший политрук посмотрел на него уничтожающим взглядом, - он даже к дивизионному комиссару ухитрялся обратиться не по званию. Однако сделать замечание в присутствии начальника адъютант не посмел и только, зло поджав губы, глянул в спину шофера: мол, погоди, придет время, я с тобой поговорю!

- Раз все в порядке, значит, едем, - сказал Пантелеев и, пожав руку Лопатину, сел впереди.

Лопатин и политрук сели сзади. Шофер захлопнул дверцу, и машина тронулась.

Пантелеев снял фуражку, и через минуту ег бритая голова стала беспомощно склоняться то вправо, то влево. Он спал. Лопатин и адъютант ехали молча. Лопатина клонило ко сну, а младший политрук, открыв до отказа боковое стекло и высунув в нею голову, неотрывно следил за воздухом.