Четыре социологических традиции

Энгельс и Маркс не разрабатывали теорий способов интеллектуального производства систематически. Но их общая идея была достаточно плодотворна для последующей социологии. Энгельс и Маркс интересовались прежде всего производством политических идеологий. Теория материальных и социальных условий применима к различным формам интеллектуального творчества. Арнольд Хаузер и другие использовали ее для объяснения изменяющихся форм искусства и литературы в различные исторические периоды. Это направление мысли также дало толчок социологии науки, начало которой пришлось на 1930-е годы, когда марксистские ученые Д.Д.Бернал, Джозеф Нидэм и Борис Гессен предприняли попытку показать, почему наука возникает только в определенных исторических и экономических условиях. Это не означает, что социология науки двигалась в строго марксистском направлении. Роберт Мертон и другие реагировали на вызов марксизма попытками показать внутреннюю нормативную социальную организацию науки.

В последние годы мы ближе подошли к концепции науки как серии гнездовых слоев институтов: внешние экономические и политические системы при определенных условиях (некоторые из которых мы обсудили в прологе) позволяют существовать университетской системе и исследовательским лабораториям. В свою очередь они становятся промежуточным слоем социальных и материальных условий, в рамках которых могут работать ученые и другие интеллектуалы. Но внутри этой сферы ученые переживают свои конфликты: они разбиваются на отдельные группы, которые пытаются работать на разных видах лабораторного оборудования; они рассматривают идеи как интеллектуальный капитал, который можно инвестировать (в терминологии французского социолога Пьера Бурдье), и, по словам Томаса Куна, они разделяются на консерваторов, защищающих свои «парадигмы», и «радикалов», которые осуществляют интеллектуальные «революции». В последнее время социологи, которые изучали процессы, имеющие место в научных лабораториях, заметили, что то, что рассматривается как «знание», часто формируется материальным субстратом самого исследовательского оборудования и тем способом, каким результаты будут объявлены в печати. Сейчас мы знаем значительно больше о средствах духовного производства и движемся ближе к цели Энгельса и Маркса — демонстрации того, как идеи отражают свои материальные социальные обстоятельства.

Я рассматривал теории идеологии в двух ее изводах: с точки зрения объяснения политических идей господствующих классов и с точки зрения производства специализированных идей интеллектуалами. Общая теория идеологии имеет и другие последствия. Она подразумевает, что каждый социальный класс обладает своей особой культурой и мировоззрением, которые отражают социальные обстоятельства его жизни. Такой анализ классовых культур, как мы увидим, значительно усовершенствовался с веберовской концепцией статусной группы и был подтвержден эмпирическими исследованиями XX века. В третьей главе я попытаюсь показать, каким образом традиция Дюркгейма добавила важное звено в теоретическое объяснение причин, по которым различные классы избирают для себя разные интеллектуальные и моральные миры. Энгельс и Маркс с их преимущественным интересом к политике не пошли в этом направлении слишком далеко. Но они заложили некоторые важные ведущие принципы.

В своем обсуждении немецких крестьянских восстаний в период Реформации Энгельс попытался показать, почему крестьяне должны были завуалировать свои революционные требования в религиозной форме. В «Восемнадцатом Брюмера» Маркс заимствовал идею Энгельса для объяснения причин, по которым крестьяне Франции поддерживали диктатора Луи Бонапарта против Парижской революции. В обоих случаях общая идея состояла в том, что крестьяне были скованы и изолированы в своих небольших деревнях и фермах. Материальные условия не давали крестьянам сформировать никакой концепции себя самих как класса с общими интересами, противостоящими другим социальным классам. Они не видели ничего, кроме своих местнических интересов и неизвестного и враждебного внешнего мира. Поэтому сознание крестьян мистифицировалось: в одном случае оно сосредоточилось на религиозных идеях о приходе «золотого века» и падении Антихриста, который правил миром под видом Римского Папы, в другом случае речь шла о национальной мифологии императора Наполеона, который пришел для того, чтобы спасти Францию. Обе этих идеологии оставляли крестьян на милость политических сил, которые они не были в состоянии понять.