Четыре стороны света и одна женщина

– И все-таки я не понимаю, как ты могла согласиться на такое! – воскликнула мать. Вскочив из-за стола, она принялась недовольно собирать посуду. Отвела глаза. Арина тоже сидела как каменная. Что тут скажешь? Опозорила себя? Бог с ним. Опозорила семью?

Знала бы ты, мама, что еще я делала для него. На что я еще согласилась, чтобы пробыть рядом с Максимом Коршуновым хотя бы немного. Дура!

– Давай я помою посуду, – подхватилась Арина. Она выхватила намыленную губку из рук матери и принялась яростно тереть тарелку за тарелкой. Вот бы так же стереть все воспоминания о Максиме.

– Ох, Аринка. Что же это такое, а? – Мама всплеснула руками и уселась рядом на табурет. Что бы там ни наговорила эта шалава Нелька, Арина у нее всегда была хорошей девочкой. Заботливая, добрая, нежная. Такая, что смотришь на нее – и страшно становится за то, как сложится ее будущее. Хрупкая, как какая-то прямо фарфоровая статуэтка, а синие глазищи блестят от невыплаканных слез. Нежная, за каждого порося переживает как за родного. В кого только уродилась такая?

– Все наладится, – произнесла Арина с неожиданной твердостью, словно пыталась убедить саму себя в этом.

– Ты учиться-то дальше собираешься? Или, может, ну его? Возвращайся, я тебя на ферму устрою.

– Учиться я буду, мам, – покачала головой дочь. Мать вздохнула, ибо все это время она винила во всем сумасшествие большого города, соблазны всякие. Но она понимала: если уж Арина вбила себе в голову что-то, ее не переубедить. Хрупкая, но упрямая.

– Ладно, давай-ка тогда спать, что ли? – растерянно пробормотала она. – А то у меня огурцов-то много, за завтра и не управимся. – Арина замерла с тарелкой в руке, обернулась и посмотрела на мать. Та только покачала головой и еле заметно улыбнулась.

Значит, мир?

Арина дотерла тарелки и расставила их на полке в старом шкафчике. Мать тяжело поднялась с табурета, обхватила дочь красными руками и прижала к себе. Затем неловко чмокнула в щеку. И уж совсем неожиданно…

– Выпить не хочешь?

– Что? – вытаращилась на нее Арина, не веря своим ушам.

– Да чего уж там, а? Все одно ты уж выросла. Теперь-то можно.

– Ну… давай, – махнула рукой Арина, не представляя, как еще реагировать на такое предложение.

– Как Клавка говорит, давай по маленькой, пока эти охламоны все не дососали. У меня клюквенная наливка осталась, кажись. – Мать засуетилась, и пред изумленными Ариниными глазами стол был накрыт заново. Бутылочка с домашней настойкой и пара чистых граненых «стакашек», зеленый лучок, зеленые огурчики. Домашняя ветчинка.

– А как у тети Клавы дела? – спросила Арина, стараясь вести себя естественно. Надо же, они с матерью сидят за столом на равных. Два взрослых человека. Странно.

– А как у Клавки дела, коли Степка никак не закодируется. И сам пьет, и Пашку спаивает! – всплеснула руками мать. Клавка – это жена дяди Степы и по совместительству мамина лучшая подруга с тех самых пор, как ту угораздило выскочить за маминого брата. Вот теперь они и перемывали кости мужьям. Пашка, отец Арины, любил выпить не меньше дяди-Степиного, однако мать придерживалась теории, что именно Степка его спаивает. Надо ли говорить, что тетка Клава придерживалась строго противоположной теории.

– Так что, Аринка, все из-за мужиков, да? Все беды! – спросила мама, разлив «по маленькой».

– Да, мама, – облегченно призналась Арина, залпом опрокидывая пахнущий спиртом шкалик. – Одни беды из-за них, мама.

– Забудешь! – заверила мать.

– Конечно, забуду, – с готовностью согласилась Арина. – Побыстрее бы.

– Как его зовут-то хоть, англичанина твоего?

– Зачем тебе, мам? – заартачилась было Арина, но мать настояла. Первая любовь все-таки.

– Максим. Его зовут Максим Коршунов.

– Максим? Странно. Что это у него имя-то русское?

– Так он русский… – Арина почувствовала, как жгучий хмель поджигает ей кровь. – Только живет в Лондоне.

– Дурак он, твой Максим! – возмутилась мать. – Другой такой, как ты, поди сыщи. Особенно в Англиях этих! Одни рыжие уродины, я в сериале видела, про мисс Марпл. Так что дурак он, что тебя бросил. А у нас все будет хорошо, да, Аринка? Да?

Дурак. Только ведь он ее не бросал.

3

Все было по-честному, никакого обмана. Деньги лежали на журнальном столике, много денег. Намного больше, чем обычно – целых сто тысяч рублей. Сергей ушел за своим другом, который сидел в машине и ждал «зеленого свистка», как заявил Сергей, усмехнувшись. Нелли сидела на диване и смотрела на разбросанные между грязными чашками и тарелками деньги.

Неужели она согласится на это?

А разве она не согласилась уже? Сергей сказал, «эксперимент». Сказал: «Тебе понравится, ты же сексуальная штучка». Вот уж в чем Нелли сомневалась, так это в том, что его чертов эксперимент может ей понравиться. Они встречались около полугода, их отношения были сложными. Сергей был женат, чего, впрочем, и не скрывал. Он водил Нелли в рестораны, не обращал внимания на других ее поклонников, говорил комплименты и всегда – всегда – оставлял деньги на журнальном столике, когда уходил.