Четыре стороны света и одна женщина

– А прогноз погоды она вам тут не читает? – гыкнул отец, и Максим рассмеялся. Через несколько минут они вывернули на Садовое кольцо и устремились «к ним домой», как сказала Арина.

– Я предлагал Арине пойти в какой-то хороший ресторан, но она сказала, что вы – не большие поклонники ресторанной кухни, так что решили, что лучше посидеть по-семейному.

– Это правильно, – важно кивнул отец, а мать только посмотрела на дочь с благодарностью. К ресторанам она была не готова.

Конечно, у семьи Коршуновых и у семьи Крыловых были несколько разные представления о том, что значит слово «дом».

– И что, вы здесь живете? Это не музей? – Это была первая фраза, произнесенная отцом после того, как он обошел прихожую, гостиную с камином (ту самую, где они…), кухню, кинозал.

– Пап, ну прекрати.

– Я не знаю, то ли мне руки мыть, то ли целиком помыться, – пробормотал он, и Максим засмеялся, словно это была отличная шутка. Только вот проблема была в том, что это было на самом деле. Резная мебель, диваны из тяжелого черного дерева, оригинальные картины на стенах, ковры из шелка – все это было странно.

Как будто они попали во дворец, на обед к королю. Нелепо.

Еще нелепее – сидеть за огромным белоснежным столом, позволяя призванному откуда-то извне официанту в белоснежной униформе сервировать закуски, горячее, напитки. Капрезе, брускетта с пармской ветчиной, ризотто по-каталонски. Официант разносил блюда и тихонько пояснял, что он разносит.

– Как-как? – шумно переспросил отец. – По-каковски?

– Как там погода, во Владимире? У нас она постоянно меняется, – заговорил Максим, с беспокойством посматривая на растерянную Арину, на ее нахмуренного отца.

– Погодка-то? Погодка – ничего. Сено собрали, – начала было мать, но отец бросил на нее такой взгляд, что она осеклась.

– Выпить-то что есть? – пробормотал отец, угрюмо посматривая на официанта.

– Что вам будет угодно? – склонился тот.

– Что мне угодно? – зло осклабился тот.

– Пашка, не смей! – сквозь зубы прошипела мать.

– Почему же? А, мать? Ты им свининку перла, а мне теперь и самогонки не попросить! – заявил отец и отбросил вилку, принялся ложкой ковыряться в ризотто по-каталонски.

– Не позорь дочь! – снова прошипела мать.

– Ну что вы, не стоит и волноваться, – покачал головой Максим и незаметно дал знак официанту, чтобы тот убирался. – Давайте выпьем.

– Серьезно? – вытаращился на него отец. – И самогон найдешь?

– Самогон – это легко. Виски, если быть честным, и есть самый настоящий самогон. Мой любимый, кстати. – И Максим встал, пошел к барной стойке, раскрыл шкафчик с напитками и достал бутылку шотландского виски, с громким стуком плюхнул ее посредине их изысканного стола, а затем нырнул под стол, где стояли «гостинцы», и принялся разворачивать все, что привезли родители в туго набитых сумках.

Через несколько минут стол преобразился, и изысканные блюда, доставленные к их обеду из одного из лучших московских ресторанов европейской кухни, перемежались с домашними огурцами, порезанной ветчиной и котлетками на тарелке.

Только после третьей рюмки отца немного отпустило.

– Ты, может, и неплохой парень, Максимка, – сказал он вдруг. – Но все это нужно заканчивать, мысль мою ловишь?

– Это еще почему? – побледнел Максим. – Вы меня не одобряете? Вы мне не верите?

– Да какая разница, чего я одобряю, а чего нет! – хлопнул по столу ладонью отец. – В том ли дело? Да ты глянь на нее, на нашу Аришку, и на себя глянь. Вы с разных грядок, мысль увариваешь? И странно, что ты сам этого не видишь.

– Арина – самая прекрасная женщина в мире, – мягко возразил Максим, но скулы его напряглись. – Мне нет дела, из каких мы миров, с каких, как вы сказали, грядок. Она тонкая, глубоко чувствующая, нежная…

– А вдруг это любовь! – встряла мать.

– Любовь? Ты видела, как она одета? Эти башни, на которых она ходит. Она норовит ему угодить, вот ведь сидит – королевна, ни дать ни взять, но она же простая девчушка. А? Ну как ты в толк не возьмешь, мать! Ну не будет ей счастья здесь! Не то ей по жизни положено, не об том мечтала она!

– Я больше, чем кто бы то ни было, хочу воплотить ее мечты в жизнь, – не сдавался Максим. – Думаете, я не знаю, как мне повезло?

– Думаю, не знаешь. У тебя таких, на ходулях, было сотни.

– Во всем моем мире не найдется и одной такой.

– А вот в этом ты, парень, прав! – гоготнул отец. – Таких нет. Она с чувством, душа открытая, всем готова помочь. Она совсем не видела зла, да вот привязалась к тебе, люб ты ей, простой девочке. Хочет быть ветеринаром, животных жалеет. А ты – что ты о ней знаешь? Ты только разобьешь ей сердце и бросишь.

– Я никогда ее не брошу! Это невозможно! – Максим встал, и взгляд его стал острым, как строительный нож. Арина с изумлением посмотрела на его незнакомое ей, полыхающее гневом лицо.

– Конечно, невозможно! – И отец оттолкнул от себя большую фарфоровую тарелку с ризотто по-каталонски.