Четыре Ступени (СИ)

Я слышал музыку как сквозь вату. Вальс. Испугался, что Оля не умеет танцевать вальс и мы опозоримся. Уже тогда мало кто им владел. Но она сама с силой развернула меня. И я, онемев от её близости, вылетел на середину зала. Никто пока не начинал. Мы были первыми. Иногда в фильмах используют такой приём - показывают “карусель” из окружающей героя обстановки: дома, деревья, люди. Они вертятся быстрее, быстрее. Вот так же у меня. Первые такты вальса перед глазами вертелась сплошная карусель. Оля что-то спросила у меня. Я не понял, что. Невнятно проблеял, изображая ответ. И как-то сразу успокоился. Прошло головокружение, ноги задвигались правильно. Окружающее стало чётким, ясным. Так бывает, когда фотографируя, наводишь резкость. Причёска у Оли начала рассыпаться. И это мне нравилось больше. У неё лицо стало милей. Словно подул ветерок и сдул официальность. Наверное, я очень глупо выглядел. Оля коротко рассмеялась. Я стиснул зубы и крепче обнял её. Вы не мужчина, вы не поймёте, как моё тело загудело в тот миг, как начал мешать актовый зал, люди в нём. Она тоже не поняла. Засмеялась громче, продолжительней. Хорошо ей смеяться. Я видел, что немногие мужчины, пришедшие на наш выпускной, откровенно на неё пялились. Бараны похотливые. Чего они все на неё пялились? Не эталон красоты. Фигура, правда, как корпус у гитары. Но в моде были фигуры Твигги. Не знаете? Ну, разумеется. Эту Твигги мир забыл давно. А Оля… Мне так хотелось, чтобы никто не мог смотреть на неё жадными глазами. Моё! Скотское, конечно, чувство. Но ели оно есть, то куда от него денешься? Я совсем стиснул Олю. Она опять рассмеялась. На этот раз насмешливо. У меня возникла твёрдая уверенность, что сейчас она вырвется и убежит, выставив идиотом перед всеми. Её смех встряхнул присутствующих. Очень быстро танцевальное пространство заполнилось - не протолкнуться. Оля передумала вырываться, распихивать людей. Дотанцевала вальс. А едва музыка закончилась, как: “Прости, Павлик”. И упорхнула. Следом за ней потянулось сразу несколько мужских особей. Тогда я стремительно осознал, что она будет нравиться многим. Промедлю секунду, потом не подберусь. Во мне заговорила… Ревность? Нет, пожалуй. Не знаю, что во мне заговорило. Я, как лось сквозь кусты, ломился через толпу за нею. И успел вовремя. На следующий танец её приглашал наш одноклассник Толька Шаламов. Я отодвинул Тольку в сторону и почти прорычал ему:

- Извини, старик! Леди абонирована мной на все танцы этой ночи.

Оля смотрела в сторону. Видела там явно что-то неприятное для себя, поскольку мрачнела на глазах. Услышала мои слова, посмотрела на меня хмуро и возмутилась:

- Я не почтовый ящик, Павлик, чтобы меня абонировали!

Улыбнулась Тольке. Мило, очень светло улыбнулась. И… пошла танцевать со мной. Не поверите, за всю ночь я не подпустил к ней ни одного лица мужского пола. Мы были вместе. Сумасшедшее, пьянящее ощущение. Конечно же я пошёл её провожать. Конечно же сделал попытку поцеловать, притиснув к стене в подъезде. И конечно же получил звонкую оплеуху.

- Не смей больше никогда! - закричала она. Не попрощалась, прыгая через две ступеньки, побежала домой. Первый поцелуй, первая пощёчина. От счастья и горя я не мог спать. Не мог куска хлеба проглотить, глотка воды сделать. Словно чумной бродил возле школы в тот день, когда девчонки убирали зал и классы после выпускного. Ждал Олю. Я ей не звонил, не предупреждал, что встречу. Решил: внезапность будет лучше всего. Прямо по Суворову. Быстрота и натиск. Не станет же она отчитывать меня при девчонках? Я ходил и ходил, поглядывая на часы. Школа казалась вымершей. Интересно, сколько времени необходимо на уборку? Никто не входил в школу, никто оттуда не выходил. Поэтому, когда чья-то тень мелькнула за дверным стеклом, я птицей взлетел по ступенькам крыльца, надеясь встретиться с Олей. А это был всего лишь Вишневецкий. Великое, величайшее разочарование. И мне не удалось его скрыть. Ко всему, лёгкое подозрение закралось в душу.

- Привет! Ты что тут делаешь? - нелюбезно спросил я.

- За характеристикой приходил, - немного оторопел Костя.

- А ты разве сразу после выпускного не получил?

- Не-а… Я в два часа ночи домой ушёл. Надоело, - он сказал это со скрытым вызовом.

- А-а-а, - мне уже не был интересен разговор, как неинтересен стал и Костя.

- А ты что тут делаешь? - в свою очередь заинтересовался он. Ехидненько так. Глядел на меня внимательно, с прищуром.

- Жду, - я вернул ему внимание с прищуром.

- Если не секрет, кого?

- Не секрет. Ольгу, - нет, удержу мне не было. И не было предела моему самодовольству. Взять и щёлкнуть Костьку по носу, чтоб не задавался.