Четыре сына доктора Марча. Железная роза

У каждого из нас своя комната. У каждого — свои привычки. Свои причуды. А когда мама смотрит на нас, то кажется, что она любит нас всех в равной степени. Я лично маму очень люблю. По крайней мере думаю, что это так. Любить кого–то — вовсе не так уж важно.

Время бежит быстро. Нужно убрать это, спрятать. Ну–ка… Конечно! Сейчас вернется папа: 19 часов 42 минуты. Полагаю, мне стало лучше оттого, что я поговорил с тобой, дневничок. Чувствую себя спокойнее.

Дневник Джини

Это невозможно, просто не верится. Снова и снова думаю об этих записках, и меня от них наизнанку выворачивает.

Сижу одна в своей комнате, все легли спать. Все из–за того, что мне пришлось прибираться у нее в комнате. Сама она была внизу. Смотрела телевизор. И мне захотелось примерить манто. Глупо, конечно, но иметь меховое манто и никуда вовсе не выходить при этом — совсем уж идиотизм, верно? А она после приступа никогда никуда не ходит. Именно поэтому им и понадобилась служанка — ей ведь нельзя утомляться. Манто оказалось мне очень к лицу, немного маловато. Чуть коротковато. Я сняла его, посмотрела, нельзя ли отпустить. Понимаю, что это глупо, ведь оно не мое. Не знаю, как все это вышло, как–то машинально. За подбойкой что–то было. Я заглянула туда. И нашла это. Этот ужас. Я все засунула в то же самое место. Если он заметит, что кто–то к этому прикасался…

Спустилась вниз. Они все были там. Месье Самуэль велел мне принести бренди. Ну он и пить! А она смеялась сама с собой и вязала. Думаю, она немного тронутая. А эти четверо смотрели телевизор. Ужасно было все знать и видеть, как они спокойненько сидят перед телевизором. Что же мне делать?

Позволять им вертеть собой как угодно — вот и все, что я могу. Если я влезу в то, что меня не касается… И все–таки надо что–то предпринять. Но сдать кого–то фараонам… Не могу. Если человек два года просидел в кутузке, он на такое не способен.

Сволочь, мразь, гадина! Страшно до смерти. Он сразу заметит, что я открыла его секрет, и убьет меня. Сожжет заживо, засунет в центрифугу; я заперла дверь на ключ. Хорошо еще, что им до меня и дела почти нет. Кто–то ходит. Ложная тревога. Нужно поразмыслить как следует. Сначала узнать, кто он. Нет. Нет. Закрыть глаза. Наплевать на все. Пустить на самотек. Не пойман — не вор.

Но не могу же я так и сидеть сложа руки. И зачем только меня занесло в эту гнилую дыру? Конечно, там нельзя было оставаться после всего, что случилось. Мне и вправду не везет. Разве что показать этот «дневник» доктору? А он решит… выкинуть меня за дверь, чтобы отучить рыться в чужом грязном белье. Пойду–ка я спать.

Дневник убийцы

Сегодня я расскажу о Джеке. Взор его вечно где–то блуждает; Джек нежен, немного молчалив. Постоянно краснеет. Много думает о девочках, но не смеет с ними заговорить. У него нет друзей. Скрытен, замкнут, закомплексован. Подходящая кандидатура на роль убийцы. Судите сами. Он сочиняет мелодии. Грустные. Любезен с мамой. И с Джини (наша служанка). Похоже, славная девушка. Пьет, правда, многовато. Но услужлива.

Вот уже некоторое время я веду себя спокойно. Похоже, мне хочется. Я чувствую, как это накатывает. Нужно кого–нибудь найти. Конечно, я подумывал о Джини. Но это слишком близко. Не хочу возбуждать подозрений. Я не настолько глуп. Нужно кого–нибудь найти. И быстро. Но кого?

Джек метр девяносто пять ростом. Худой, с довольно длинными волосами. Носит цветные шарфы и вечно таскает под мышкой какую–нибудь книгу. Когда он был маленьким, его дразнили «девочкой», но он все–таки порядочный здоровяк. Мы все здоровенные. Вот и все о Джеке.

(Я озабочен.) Кларк, тот тоже, конечно, очень высокий. Поскольку мышцы у него развиты до крайней степени, он вообще может сойти за гиганта. Кларк громко говорит, очень подвижен, бьет не раздумывая. Уж он–то никогда не отступает! Но никак не угадаешь, что может вывести его из себя. Представляю: если однажды это прочитает какой–нибудь доморощенный следователь, он долго будет ломать голову, но ни за что не сумеет догадаться.

«Я — убийца, а не болван какой–нибудь». Эта фраза мне очень нравится.

Мама все чаще несет какую–то чушь. Совсем отупела от своих таблеток. Папа вечно рассеянный. Как Старк. Ученый Старк. Мне нравится рассказывать о нас.

Нравится думать о нас. Нравится размышлять об одном из нас. Хорошо замаскировавшемся, улыбчивом. Вежливом. Убийце. Мне очень нравится говорить себе: убийца. Мама хочет, чтобы мы навестили тетушку Рут. Это довольно далеко отсюда. Может быть, в дороге я найду чем поразвлечься.

Дневник Джини

Сегодня утром, очень рано, они уехали. Обедать будут у своей тетушки.

Я поднялась к Старушке, заглянула в манто и увидела, что он собирается сделать все это во время поездки. Старушка, лежа в ванне, напевает.

Я прислушалась, чтобы удостовериться в том, что все в порядке. Никогда не знаешь наверняка, что может случиться. Бедная женщина… Совсем не похожа на матушку Фик. Вот уж та — дрянь распоследняя! Со всеми ее бабками, которые валялись где ни попадя. Сплошные бабки под самым моим носом… Я же все–таки не деревянная!