Четыре Сына. Дорога в вечность

– Нет, – еле протолкнула она это короткое слово сквозь зубы.

– Воля твоя, – снисходительно кивнул Шикоба, после чего достал из кармана шаровар много маленьких кристалликов и подкинул их в воздух. Мутные камешки засветились чернотой и поплыли под стеклянный потолок, зависнув там. – Харгот, подлатай в потоке Сайхура малъчика. Завтра с утра продолжим убэждать Эныру в нэобходимости Скипэтра в нашэм мирэ.

Дверь хлопнула, скрывая за собой ненавистного фархара. Когда внизу башни раздался еще один хлопок, Энира тут же подскочила к брату, осторожно приложив ладони к его спине, зная, что даже без магии они принесут ему успокоение боли. Пока сердце лиры разрывалось от жалости, она ласково целовала мокрый затылок Селира, Харгот подошел к кубу, дотронувшись до него.

– Эныра, если ты нэ собираешъся исцэлять Сэлира, то иди в комнату, – мрачно произнес он.

– Харгот, – умоляюще прошептала лира, готовая, наконец, дать выход слезам.

– Уходи, – строго приказал он.

Разваливаясь на части от боли в душе, Эни еще раз осмотрела Селира, а затем стремительно поднялась и, не оглядываясь, подошла к кубу, дотронувшись до ручки. Лабораторный купол исчез. Вокруг заструился мягкий золотой свет от огромных (как и всё в этой комнате) бра. Прямо по центру стояла гигантская кровать, устланная блестящим красным покрывалом. Больше никаких предметов мебели не наблюдалось. Только на противоположной от двери белой стене висело невероятных размеров зеркало, отражающее потерянную Эниру в мятом, грязном салатовом платье. Медленно она подошла к этому зеркалу, глядя в бескровное лицо, на котором огромными аквамаринами горели ненавистью и болью ее глаза.

Нельзя сдаваться! Иначе все сегодняшние страдания брата были напрасны. И разве жертва иллиров ничего не значит? Она должна держаться. Но как долго выдержит Селир? И что будет, если он перестанет бороться?.. Слезы горячими ручьями опалили щеки. Энира зашипела, отворачиваясь от своего отражения. Сейчас она ненавидела всех: фархаров, за их жажду власти и жестокость; Тайхара, за безрассудную самонадеянность и за то, что не мог вызволить их с братом отсюда; Мелия, за то, что ничего не сказал про способности Шикобы и за молчание о Сандрилоне; себя, за бездействие.

Забравшись на кровать, лира закрыла глаза, пытаясь настроиться на покой в душе, чтобы отыскать три связующие нити. Но какой тут покой! Мысли об окровавленном Селире не отпускали, вновь и вновь вырывая из лиры рыдания. Так длилось несколько часов, пока слезы не кончились, оставив в душе лишь ноющую иссушающую пустыню. Энира была бы рада сгореть в муках пламени своей воющей совести, но она всё еще являлась человеком. Усталость накрывала ее, помогая пустыне внутри, привычно спасать сознание от сумасшествия льдом пустоты. Буря в душе начала утихать. Магический Источник знакомо запульсировал, обозначая связи с Тайхаром, Айданом и Дамаском. Энира потянулась сознанием по золотой нити. Однако вновь наткнулась на непонятный барьер. Что-то или кто-то блокировали ее. Она безнадежно билась, как птица в клетке, но так и не смогла пройти ни по одной связи.

– Пора, – вдруг раздался голос Харгота.

Эни открыла уставшие глаза, отрываясь от своего бесплодного занятия. Возле кровати стоял главный ученый, взирающий на нее сверху-вниз.

– Шикоба ужэ здэсь. Отправляйся в уборную, ешъ и пойдем, – спокойно резюмировал он.

– Уже утро? – поразилась лира, тяжело сползая с кровати.

– Да.

Не чувствуя тела от усталости и страха, пришедшего вместе с Харготом, Энира, словно в тумане, приводила себя в порядок в умывальной. А когда вышла, ее ждал поднос с фруктами.

– Ешъ, – скомандовал фарх.

– Я не буду, – от одного только вида еды Эни затошнило.

– Нэт будэшь, – грозно прогудел, словно труба, Харгот. – Тэбе нужны силы. Вчэра ты хорошо дэржалась. Сэгодня должно быть нэ хужэ.

Она послушалась, с трудом запихнув в себя пару розовых ягод и один желтый сочный фрукт, не ощущая их вкуса. Когда они вернулись в лабораторию, всё повторилось вновь. Шикоба внимательно наблюдал; Харгот пытал, в этот раз, заменив спицы маленькими серебряными шариками, впивающимися в кожу Селира и исчезая в его плоти, заставляя его истошно вопить, а тело ломаться от невыносимой боли; Энира смотрела на брата, не позволяя рвущимся из груди рыданиям выдать ее и думая о том, что такая же участь может постигнуть каждого человека, если она даст слабину.

Спустя пару часов, Шикоба остановил пытку, когда Селир начал надрывно хрипеть. Он вежливо поинтересовался, не желает ли сахжар дать маленькую толику своей магии, взамен получив благополучие для брата. Энира отказалась. Гир покинул стеклянную башню, а Харгот отправил Светлую в куб, принимая неотложные меры по спасению жизни Селира, чтобы завтра всё снова повторить.

И опять Эни всю ночь пыталась пробиться через барьер, чтобы связаться с Тайхаром. От усталости, она проваливалась в сон, на пару минут. Но быстро просыпалась, отчаянно пытаясь сделать хоть что-то. Однако всё было тщетно.