Четыре Сына. Рождение легенд

– Мы новую жизнь начинаем, так что давайте без этих кличек, – озвучил Белый мысль, давно зреющую в его голове. – Отныне, я – Дамаск, Черный – Бирм, Ганс – это Ганс, Шах… А как нормальное имя-то у тебя?

– Это нормальное имя, – как-то странно огрызнулся скорпус.

– Это не имя никакое. Это титул, – настаивал Белый.

– Я сказал, это имя. Закрыли тему!

– Ну ладно, ладно. Шах так Шах, – не желая затевать спор, ответил Дамаск. – Шлепок, как твое настоящее имя?

– Пиксар, – разрезал тишину Эссора более высокий голос.

Наконец, петляя по бесконечным улицам, они пришли к огромному зданию. Только когда вся компания поднялась по узким ступенькам и прошла дальше по холодному мрамору вперед, Дамаск понял, что это явно нежилой дом. Редко у какого дома выстраивали такие огромные колонны, держащий потолок, высоту которого Белый даже различить не мог. Это был либо дворец, либо храм.

– Стой! Кто идет? – спросил резкий мужской голос на геллийском, вслед ему раздался звук вытаскиваемых мечей из ножен.

Когда провожатый мальчишек подошел чуть ближе, его фонарь осветил двоих мужчин в легких защитных латах.

– Вив виран портаз Бранод Оркус, – ответил портовый служащий на эссорском.

Дамаск тут же спросил у Шаха шепотом:

– Что он сказал?

– Что к визирю пришли, от Братства Оркуса, – спешно перевел скорпус, боясь прослушать, что дальше будут говорить.

Один из охранников посмотрел за спину досмотрщику кораблей. В его глазах появился огонек удивления, когда он насчитал пятерых детей. После чего он что-то грубовато спросил. Шах тут же начал переводить:

– Ты привел визирю шайку оборванцев?

– Я привел… этого слова не знаю… они сошли с корабля квихельмов…

– В Эссор заходили квихельмы?

Охранники с тревогой посмотрели друг на друга.

– Они что… эм-м… нападать?

– Чего? – переспросил Бирм.

– Заткнись! Иначе я и этого перевести не смогу! – с напряженным лицом шикнул Шах, пытаясь понять эссорскую речь.

На какое-то время скорпус завис, решив для начала дослушать и только потом переводить. Он вновь начал шептать мальчишкам лишь тогда, когда один из охранников открыл высоченную дверь, оплетенную кованым вьюном, и на долгие минуты скрылся за ней.

– Короче, я опять не все понял, но суть в том, что этот хрен не хотел нас пускать, потому что мы подозрительные. А этот портовой велел идти к визирю и сказать, что Мастер Кутред прислал толи наследников, толи посредников… точно не знаю, эти слова похожи очень.

Охранник вернулся минут через двадцать и велел идти за ним. Провожатый мальчишек, который вел их от самого порта, развернулся и ушел обратно во тьму улиц.

Зайдя в просторный хорошо освещенный коридор, Дамаск даже не успел разглядеть, что нарисовано на пестрых стенах, как их завели в узкий проем. Там было темно, сыро и холодно.

Спустя добрых пять минут, перед ними открылась небольшая дверь. Когда Дамаск шагнул в просторную странную комнату, он немного обомлел от вещей, попадавшихся ему на глаза. Какая-то труба на ножках, непонятный стеклянный пузырь (на нем были разбросаны бумаги, неизвестного назначения маленькие приборчики, большая чашка с дымящейся белой жидкостью, перья и чернильница – Дамаск сделал вывод, что это, должно быть, письменный стол), за пузырем стояло внушающих размеров кресло, удивительно напоминающее хрустального быка, а перед ним клубилось пугающее облако, нависшее над четырьмя маленькими кубиками. Книги, колбочки, баночки и прочие вещи, аккуратно расставленные в стеллажах вдоль стен, померкли на фоне этого.

Белый только спустя какое-то время увидел, что у одного из шкафов стоит очень высокий мужчина в черном до пола одеянии с покрытой головой. Присмотревшись, Дамаск понял, что это не мужчина, а старец. Даже не так, это был Старец! Худой подбородок прикрывала короткая седая бороденка, лицо избороздило миллион морщин, и вообще у него был очень усталый вид. Белый почувствовал страх, когда Старец направился к столу-пузырю, усаживаясь в кресло. Его силуэт осветился тусклым светом, и Дамаск чуть не вскрикнул. На лице Старца росли грибы! Со стороны Шлепка послышался писк. Мальчишки синхронно сделали шаг назад.

– Не пугайтесь, друзья. Присаживайтесь, – на удивление чистым сильным голосом произнес Старец, махнув рукой на облако перед столом.

Дымка ожила. Она потемнела, покрутилась и, заставив всех вздрогнуть, рухнула на пол, полностью рассеиваясь. Перед взором собравшихся предстал мягкий диванчик бежевого цвета, на закрученных в красивые загогулины стеклянных ножках.

Дамаск первый пришел в себя. Переборов страх, он ответил на приглашение. Таща за собой Ганса, Белый сел на диванчик, посадив мальчонку себе на руки. Его примеру последовали и остальные ребята. Пока все рассаживались, Дамаск рассматривал Старца, поняв, что на его лице вовсе никакие не грибы, а просто много родинок. Зрелище, конечно, не из приятных, но, по крайней мере, не грибы. Кожа у него была темная, не такая как у Бирма, но темнее, чем у многих. Водянисто-голубые глаза, словно подернутые дымкой, внимательно изучали каждого ночного гостя.

– Давно… Давно жду вас я. Именно вас. Кто основной?