Четыре цвета счастья: эльфийская сказка

Витязь улыбнулся образам далекого прошлого и наконец-то осмелился обнять ворочающуюся девушку. Как и в детстве, Серебрянка мигом успокоилась.

В предрассветной дымке ворота Имладриса раскрылись пред своим Властелином. Бросив поводья выскочившему на шум конюху, Кейран громко выкрикнул имя жены. Он так надеялся, что через несколько мгновений увидит, как она бежит по мосту ему навстречу. Воображение рисовало ее стройную фигурку, которую он крепко сожмет в объятиях, и развевающиеся серебряные волосы, в которых он спрячет лицо, упиваясь ароматом степных трав. Его Госпожа сохранила запах степей, откуда пришло ее племя. Там вдали, за отрогами Эред-Луина, появилась на свет эта девочка, подарившая ему лучшие за всю его многовековую жизнь дни. А что он сделал?

Кейран ощутил, как краска стыда заливает щеки, а почти осязаемый образ Келебрин тает в лучах восходящего солнца. Мост пустовал, как и притихший двор. Оно и понятно: большая часть обитателей Имладриса сейчас находилась в лагере Финголфина, но куда подевались девушки-прислужницы, оставленные для Госпожи?

Тишина душила эльфа, заставляя вновь испытывать угрызения совести за произошедшее на берегу Нарога.

– Эру, пусть она просто еще спит. Пусть ядовитые слова Аредель окажутся ложью, – бормотал Кейран по пути в свои покои.

Подходя ближе, он с каждой секундой замедлял шаг, словно боялся повторения увиденного ранее: пустая спальня, открытое окно и ветер играет обрывками балдахина над ложем его растоптанной любви.

Открывая дверь, он заметил, как дрожит его рука, на безымянном пальце которой поблескивает широкое узорчатое кольцо из мифрила – залог его союза с дочерью Аданов. Даже в этом проблеске ему виделся укор. Кейран чертыхнулся, сжал кулак и толкнул ним дверь, вложив в удар всю горечь, накопившуюся в душе. Дерево жалобно хрустнуло, отбивая мелкие осколки с мраморной инкрустации стены.

Кейран на миг прикрыл глаза, хотя точно знал, что спальня пуста. Выпуская задержанный в легких воздух, он поднял веки и окончательно убедился, что Келебринкель здесь нет.

– Любовь моя, – простонал эльф и с размаху бросился на идеально застеленную кровать.

Видение обрушилось на него точно горный водопад, обжигая холодом, сбивая с ног, лишая возможности сделать вдох.

«Ослепленный… позабыл брачные обеты … не тронь!» – услышал он звонкий голос Келебрин.

Оружие звякнуло, выпав из руки Аредель. Яркий белый луч фаэливрина в следующий миг поразил нолдорскую княжну.

«Прочь!» – новый выкрик его Келебрин и новая вспышка света, ознаменовавшая конец его видения.

Кейран взвыл, понимая, что произошло.

– Ари, ты все-таки посмела… – поднимаясь на ноги, прошептал он. – Девочка моя, где же мне искать тебя?

Владетель Имладриса прикрыл кончиками пальцев глаза, силясь вызвать новое видение, узнать, что после этого сделала его супруга. Однако попытки не увенчались успехом.

– Проклятье! – взревел он, выбегая на балкон.

Солнечное утро переливалось яркими красками, прогоняя воспоминания о совершенной ошибке. Кейран пригладил свои разметавшиеся волосы, испытывая странное успокоение от касания к скользящим под пальцами прядям.

– Фаэливрин! – воскликнул он и едва не подпрыгнул от радости. – Я отупел, как последний орк. Фаэливрин!

Эльф улыбнулся, восстанавливая дыхание и опираясь локтями о кованую ограду. Прикрыв веки, он отпустил свое сознание на поиски следа магического камня, который он подарил девушке Румер в их брачную ночь. Камня, магия которого подчинила часть ее души ему, благодаря чему он всегда знал, что с ней. Лишь собственная нечистая совесть затмила это знание.

Тонкий белый след камня понес его над просторами Арды, на восток, в леса Оссирианда. Он не смог увидеть свою возлюбленную, но почувствовал, как бьется ее сердечко. Для него, только для него. В то же время он ощутил, что чья-то чужая энергия пыталась пробиться сквозь защитную мантию, которой укрывал ее фаэливрин.

Брови Владетеля Кейрана грозно сдвинулись.

– Прочь! – повторяя услышанное в видение слово Келебрин, выкрикнул он.

Боромир проснулся первым и долго любовался изящным профилем спящей в его объятиях Румер. Насмешница-природа отлила прелестный лик дочери Боэроса и разбила форму, чтоб никто не посмел подражать ее творению. Чтоб ни одна другая не смогла вытеснить эту красавицу из сердца витязя.

Веки девушки дрожали, готовясь распахнуться и позволить свету разгорающегося дня отразиться в глубинах сотканных из серого тумана глаз.

Боромир приложил палец к своим губам, а потом легко коснулся им же приоткрытых губ Румер. Он так хотел целовать ее, но вспоминал реакцию подруги в его комнате на постоялом дворе и не решался. Это украденное во сне прикосновение – вот и все, что он мог себе позволить. Румер вздохнула, согрев кожу мужчины теплом своего дыхания и улыбнулась. Он отдернул руку, опасаясь не сдержаться и смять эти нежные губы дикой лаской. Выплеснуть клокочущую в груди страсть – овладеть желанным телом.

Мужчина до боли стиснул кулаки и поднялся на ноги. Потревоженная Румер недовольно нахмурилась и свернулась калачиком.