Четыре тысячи миль на "Сибирякове"

Понятно, что не только шторм, но даже свежий ветер мог при таких условиях повлечь за собой самые тяжелые последствия. К счастью, погода благоприятствовала, и успешному проведению тяжелой работы ничто не помешало. В аврале участвовали все. Научные сотрудники превратились в грузчиков, превышая все нормы квалифицированных рабочих и стивидоров Ленинградского и Архангельского портов. Зоологи стояли у лебедок, гидрологи насыпали уголь в мешки, геологи таскали на себе такие тяжести, о которых никто и мыслить не мог, сидя у себя в Ленинграде! Угольная пыль покрывала лица, хрустела на зубах, превращала в негров белокурых северян, толстым слоем ложилась под ногами. День и ночь трещали лебедки, день и ночь скрипели на блоках металлические тросы, день и ночь шлепали стропы по темным стенкам угольных ям. А там, внизу, в непроницаемом черном облаке угольной пыли, сквозь которое желтыми пятнами просвечивали электрические лампочки, работали, задыхаясь от духоты, обвязав рты тряпками, ״угольщики״, насыпавшие уголь в шестипудовые мешки. Строп обхватывает сразу несколько мешков, поворот рычага лебедки - вытягивается и бежит кверху металлический трос, стрела лебедки поворачивается, и на кромку трюма складываются мешки. Строп снимается, трос уходит опять в темную глубину, из которой поднимается столбом черного дыма пыль, а мешки один за другим послушно и быстро ложатся на широкие спины подбегающих к ним очередных грузчиков. Человек идет, согнувшись в три погибели, дрожат и подгибаются усталые ноги, трудно дышит грудь, в ушах звон и шум, скользкая палуба убегает куда-то в сторону. Еще один шаг, и грузчик тяжело падает, по ему помогают встать товарищи, снова наваливают на спину мешок, который так трудно удерживать за угол, и опять бежит вереница людей один за другим к носовому трюму. Длина ״Сибирякова״ всего семьдесят метров, а от трюма до трюма — расстояние и того меньше, но эти несколько десятков метров кажутся бесконечными после двух-трех часов непривычной работы. А каждая бригада работала шесть часов под ряд! Из первого носового трюма надо было выгрузить продовольствие, рассчитанное на полтора года, экспедиционное снаряжение и сложить это все на баке, а освобожденный носовой трюм перегрузить уголь из третьего кормового трюма. Работу закончить в четыре дня, затем сменить в следующие четыре дня лопасти винта и в два последние дня перегрузить псе обратно. Программа работы - весьма широкая для семидесяти участников экспедиции, если считать, что каждый мешок угля, каждый килограмм продовольствия и снаряжения приходилось перетаскивать по крайней мере дважды.

Смена лопастей винта в открытом море, да еще в условиях полярного плавания, среди льдов, а ежеминутном ожидании изменения погоды, с горою самых разнообразных вещей на баке судна, ничем не прикрытых, незащищенных от волны, непринайтовленных как следует, дело не шуточное. Передняя палуба в носовой части ״Сибирякова״ была почти вровень с морской поверхностью. Засвежеет ветер, и волны начнут захлестывать, полетят вещи за борт, тяжело ляжет судно на бок, подставляя себя под удары волн, — ведь оно совершенно беспомощно в борьбе с бурей и не может управляться без винта.

Измученная бригада, отдыхавшая во время работы только за ״перекуркой״, сменялась, заваливалась спать, едва успев что-нибудь поесть, и новая вереница грузчиков бежала с мешками от трюма к трюму, скидывая свою ношу на руки подручных, которые развязывали мешки и высыпали уголь в черную пасть трюма, дымившегося едкой пылью. Медленно поднималась корма ״Сибирякова" из воды. Медленно садилось судно носом. Дюйм за дюймом выползал вверх ахтерштевень, и черная окраска, с убегающей в глубину колонкой белых римских цифр, начала заменяться красной. Все выше и выше поднимается корма, все длиннее и длиннее столбец римских цифр. С кормы спущен веревочный трап, заведены тали, на льдины накладываются доски, строится легкий помост. Вот наполовину вылезло из воды полотнище руля, рваный край сломанной лопасти прорезал морскую поверхность. Еще выше и безобразный излом уже виден весь. Но корма больше не поднимается. Весь наличный груз, перемещенный на нос, не может дать поднятия кормы на нужную высоту в десять футов.

Приходится начинать работу в ледяной воде. Надо спешить, надо пользоваться каждой минутой все еще тихой погоды. И механики ״Сибирякова" принимаются за смену лопастей винта в воде. Чего не сделает большевистская настойчивость, с чем не совладает большевистская энергия!

Прошли лихорадочные трудные дни первой половины аврала, и участников экспедиции, не занятых работой по смене лопастей, потянуло "на воздух". В солнечную теплую погоду устраивались небольшие экскурсии, ״катания״ на льдинах по морю. Хотелось распрямить усталую спину, еще болезненно нывшую от тяжести угольных мешков, проветрить легкие, закопченные угольной пылью.

  

НАДВИГАЕТСЯ ЗИМА