Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных

Как правило, большинство из нас не может полностью избежать ловушки эффективности. В конце концов, мало кто может себе позволить не заниматься электронной почтой, пусть даже в результате писем будет приходить больше. То же касается и других обязанностей: часто мы просто вынуждены впихивать как можно больше дел в один и тот же срок, даже если это ведет к перегруженности. (Наверное, домохозяйки начала XX века из книги Шварц Коуэн тоже чувствовали, что не могут не подчиниться новым стандартам чистоты в доме.) То, что вы осознаете происходящее, вовсе не значит, что вы тут же волшебным образом перестанете чувствовать себя чрезмерно занятым.

Зато вы можете перестать верить, что когда-нибудь решите проблему занятости, впихивая в свое время больше дел, и понять, что это только ухудшает ситуацию. Отбросив мысль, что это поможет вам обрести покой в будущем, вы с большей легкостью станете находить покой в настоящем, несмотря на чрезмерные требования: ведь ваше ощущение покоя больше не зависит от того, переделали ли вы все дела. Перестав верить, что с нехваткой времени можно справиться, не принимая сложных решений, вы сможете находить лучшие решения. Вы начнете понимать, что, когда дел слишком много – а их всегда будет слишком много, – путь к психологической свободе только один: смириться с ограничениями, отказаться от несбыточной надежды переделать все дела и сосредоточиться на том, чтобы сделать немногое, но по-настоящему важное.

Бесконечный список предсмертных желаний

Разговоры об электронных письмах и стиральных машинах могут создать впечатление, что чувство перегруженности связано только с офисными или домашними делами. Но в более глубоком смысле само существование на этой планете сегодня заставляет чувствовать, что дел слишком много, и не важно, сколько времени вы отводите работе. Это можно назвать экзистенциальной перегрузкой: в современном мире запас вещей, которые стоит делать, неистощим, поэтому возникает неизбежная, непреодолимая пропасть между тем, что вы бы в идеале хотели сделать, и тем, на что вы реально способны. Как объясняет немецкий социолог Хартмут Роза, в минувшие эпохи такие мысли не слишком беспокоили людей отчасти потому, что они верили в загробную жизнь{36}. Ничто не заставляло их выжимать максимум из своего ограниченного времени: для них оно не было ограниченным, и земная жизнь считалась всего лишь довольно незначительной прелюдией к главной части жизни. Кроме того, они полагали, что в ходе истории мир остается неизменным или (в некоторых культурах) что история движется по кругу и проходит одни и те же предсказуемые этапы. Мир выглядел как известная величина, и человек был рад сыграть свою роль в человеческой драме – роль, которую бесчисленное число людей сыграло до него и такое же бесчисленное число сыграет после его смерти. Его не беспокоило, что он пропустит какие-то потрясающие новые возможности, появившиеся именно в этот конкретный исторический момент. (Если история неизменна или циклична, потрясающих новых возможностей просто не может быть.) Но нерелигиозная современность все изменила. Когда люди перестают верить в загробную жизнь, все сводится к тому, чтобы выжать максимум из этой жизни. А когда они начинают верить в прогресс – в идею, что история движется к светлому будущему, – становится особенно обидно, что жизнь так коротка и что до этого светлого будущего мы, скорее всего, не доживем. Поэтому мы и пытаемся подавить тревогу, доверху набивая свою жизнь впечатлениями. В своем предисловии к книге Хартмута Розы «Социальное ускорение» (Social Acceleration) ее переводчик на английский язык Джонатан Треджо-Матис пишет:

Чем с большей скоростью мы становимся способны посещать разные места, видеть новые вещи, пробовать новую еду, впитывать новые формы духовности, учиться новым видам деятельности, делить с другими чувственное удовольствие – от танца до секса, воспринимать разные формы искусства и т. д., тем меньше разрыв между возможным количеством впечатлений, которые мы можем получить за свою жизнь, и полным набором возможностей, доступным человеку сейчас и в будущем. То есть тем ближе мы к «насыщенной» жизни – буквально, в том смысле, что мы сыты впечатлениями, не чувствуем в них недостатка{37}.