Четыре угла одной фигуры

Лёша Гугенот уместил свою огромную тушу, обтянутую футболкой с Капитаном Америкой, на именной стул. Актёры скинули халаты.

– Серёг, свяжи его. Да ёб, чё ж вы такие жопорукие! Ну-ка, помоги, – обратился режиссёр к помошнику. – Теперь кляп. Где секатор?.. Кто, нах, взял секатор?! Нашли? Бери его, Тань, только ещё раз говорю: осторожней. Анжела садись левее, ещё левее, так не видно, да нормально. Антон, готов? Гоу!

По роли, блондинка Таня, сидя на подбритом приятеле, должна была изображать сцену опасного доминирования, зажав эрегированный мужской орган между режущих кромок секатора, а точнее садовых ножниц. Полотна специально затупили, чтобы не поранить кожу. В этом положении надо было поигрывать с главным достоинством партнёра. Рядом, со связанными руками, лежал спиной вверх татуированный мужчина, на нём сидела уже брюнетка с плёткой. Всё дело происходило на широченной, специально сколоченной кровати. Фильм назывался: «Опасные девки».

Татьяне пора было приступать к процессу, но тут, совсем некстати, память, желающая быть другом, явила ей картину субботника в школе. Это был седьмой класс, она это точно помнила, потому что носила тогда две белые нелепые косички. Класс работал, а скорее веселился на тёплом майском гульбище. Собирали граблями окурки и листья в школьном дворе, парни, как всегда, отлынивали. Они уже достали где-то мяч и принялись играть в «Козла». Их классная руководительница лишила ребят возможности определить, кто же «козёл», вернув уклонистов к общему занятию. Но всё равно настроение сильно не испортилось, ведь сидеть на алгебре ещё скучнее. Таня сначала занималась, как и все, сбором мусора, потом ей поручили обрезать сухие ветки на деревьях. Секатором. Это был очень хороший немецкий секатор, его принёс из дома трудовик, под личную ответственность учительницы. Она с силой, иначе же не отрежешь, сомкнула лезвия. А резать оказалось совсем легко. Из, казалось, сухой ветки, обильно брызнула жидкость.

▼

Комиссию ждали к двум часам. Бригадир Фирсов с восьми утра бегал по лесам как угорелый, приводя в порядок путь, по которому должны были пройти чиновники из Фонда Капитального Ремонта.

– Здесь почему навалено?! – орал он. – Уберите! Мешки принесите и по лебёдке спустите вниз! Вы что, вчера отливы не поставили?! Бля-я-я!! Комиссия из-за этого не примет весь объём! Быстро ставьте, ещё есть время до обеда!

Вот уже как месяц Фирсов работал в авральном режиме, без выходных, с восьми до восьми. Начальство фирмы-генподрядчика неустанно напоминало ему, что если они не успеют в установленный срок сдать ремонт дома, то им не заплатят. Это значило, что все многочисленные рабочие, трудящиеся последнее время без зарплаты, в счёт будущей обещанной премии, ничего не получат. Фирсов передавал посулы директора ребятам и они ему верили. Он не мог их подвести. Если так произойдёт, всю ответственность они возложат на него. Такое уже случалось. На одном объекте финдиректор не расплатился с рабочими и они перенесли свою злость на шею бригадира, он тогда еле башмаки унёс. И теперь, Фирсов не столько боялся физического воздействия, сколько стыда. Как он мог смотреть в глаза людям, которым обещал премию, и которым должен был сказать: «Мужики, такое дело, денег нет, и, скорее всего, не будет!» Срам.

Дом был старинный, начала 20-го века, но почему-то не считался объектом культурного наследия. Однако, требования к работам на нём были как к памятнику архитектуры, и ремонт по сути заменялся реставрацией. С этим Фирсов в своей многолетней практике не сталкивался, он был отличным строителем, но не реставратором. И, конечно, как частенько бывало, пришлось, из-за воровства и глупости чиновников, да и самого подрядчика, уйти в мороз, дотянуть до «белых мух», – как говаривал сам бригадир. Качество при таких обстоятельствах летело к чёрту. Хотя, перед приёмкой всё сверкало и заказчик оставался доволен; ну а весной, понятно, начинались сюрпризы.

На четвёртом ярусе, где располагались небольшие балконы, Фирсов обнаружил, что какие-то идиоты отбили декоративные элементы – модульоны. Ещё вчера днём всё было в порядке, решили не демонтировать декоративную часть, а лишь забетонировать трещины и сколы на ней, сделать косметический ремонт. Из открытой форточки ближнего окна вкусно запахло жареным. Да-а… Это была катастрофа. За несколько часов такое не восстановить. Сначала надо будет лепить модель, потом формовать и уже после отливать в материале и ставить. Уйма времени… Звонок расстроил мысли бригадира.

– Комиссия будет раньше, – звонил гендиректор его стройфирмы, – убери там всё, чтобы по лесам прошлись, как по ковру, будет телевидение, ты меня понял? Алло, Василич?

Фирсов не отвечал. Он стоял, облокотившись на поперечину хомутовых лесов, и сумрачно глядел на сложную дорожную развязку внизу. Беснующиеся машины Таганской площади, кусок старой Москвы с врезанным в него лужковским безвкусием… Всё это ушло. Распалось.

«Как же лучше построить оборону?.. Они сейчас начнут. Надо собрать всех! В конце концов силы у нас есть и при правильной организации!..»