Четыре угла

– Да. Это чистейшая правда. – Начала говорит женщина. – Наш сын родился в этом доме. Он был один. Один сделал первые шаги, один сказал первое слово, один научился держаться живым. Но годы шли, не замечаешь, как летит время, и вот он уже другой. Сначала, его волосы стали менять цвет, покрывая одну половину головы черными прядями, а затем на затылке образовалась выпуклость, что напоминала лицо… Так, шаг за шагом и мой мальчик пришел домой не один. И мы сразу поняли, что она не просто часть его, а часть всех нас. Мы приняли девочку, почти не отпираясь от судьбы. Сами не заметили, как начали уж думать, что они родились в один день. Почему это произошло? Я про появление нашей «дочки», никто не знает. Да мы и не спрашивали у других.

– Это интересно. Поймите, я с таким не сталкивался. У вас, в хорошем смысле, уникальные дети.

– В хорошем? Не притворяйтесь. Хорошего в этом мире нет.

– А в вас?

– Каков мир, такие и мы.

– Не верю. Этого не может быть. Ведь, стоит сказать, каковы люди – таков и мир. Мы сами его творим.

– Наивно так полагать. Что ты один можешь против всех?

– Могу изменить немного. Но я верю в цепную реакцию. И то, что вы не выгнали меня и накормили, лишь подтверждает мысль, что добро порождает другое добро. Главное начать его сеять, а начать можно и с самого себя, не хватаясь за масштабные изменения.

– Ещё не вечер, чтобы потребовать за это плату.

Дети ехидно улыбнулись, один в левую сторону, другой в правую.

– Да пусть даже так.

– Но мама шутит. Вы это знаете. Потому так спокойно и говорите. – ввязался мальчишка.

– Возможно. Но это все рано лучше, чем.. чем вы знаете что.

– Да, знаем.

Наступила уже ночь. Герман не хотел уходить в неосвещённый ничем мир ненависти и просился остаться в этом доме всего на одну ночь

Германа Рица оставили на одну ночь. Через страдания и неохоту, но его приютили. Ему было отведено особенное место – стол. На эту ночь обеденный стол стал кроватью заблудшего врача.

На жёстком дереве, без привычных удобств, пришелец постарался уснуть. Он лёг лицом к детям, иногда на них поглядывая, все томимый их необычностью. Мысли о секрете, что, возможно, никогда не будет раскрыт, не давали Герману спокойно уловить тонкие порывы шлейфа бога Морфея длительное время. Слишком много всего напало на столь маленькую человеческую голову, неспособную осмыслить и осознать все, что твориться снаружи его тела и внутри него. Чувства, звуки, маленькие вспышки надежды выбраться и жить дальше, секрет, секрет детей… все смешалось и начало наконец-то давить на глаза чужестранца. Веки стали невыносимо давящими, глаза сами закатывались прочь, а мысли самоуничтожались, превращаясь в далекие, но уже идущие сны.

Все было спокойно, почти без напряжения. Вдруг, затряслась дверь дома, а с ней и все вокруг. Душераздирающие и будоражащие хрипы и стоны прорывались в помещение. Что-то стучало над головой, на самой крыше здания, пытаясь прорваться и дать сделать это же другим. Вот и с правого бока, уже и с левого, уже со всех сторон чьи-то когти вывались в стены в надежде проделать дыру.

Риц вскочил с «постели» со своим напряженным и испуганным лицом. Он посмотрел на детей. Этот ужас, эти крики, царапающие грудную клетку изнутри, эти звуки погибающей двери и Ее стойкости, ничего из этого не вывели детей из их привычного спокойного невозмутимого состояния. Но они заметили страх Рица.

– Не бойся. Это уйдёт. И ты сможешь спать.

– Что это? Кто и зачем пытается сюда прорваться?

Но дети не успели ответить.

Каждую ночь это «что-то» тревожит всю окрестность. Мужчинам и их семьям приходиться прятаться в домах, надеясь на благополучный исход событий и на стойкость дверей и домов. Каждую ночь перед главами семей встаёт вопрос: ждать, когда «это» ворвётся в дом и убьёт всех, или дать бой с возможностью умереть? Раньше нервы отца семьи, приютившей Германа, были крепки и давали ему сил, чтобы держаться в доме, но в тот день, когда безумие сваливалось событиями на его голову одно за другим, он не выдержал.

Отец семейства вскочил с кровати, поджег огромный факел и с размаху отворил дверь с грозным рычанием.  Герман моментально встал и побежал в сторону открытой двери. Он высунул голову, чтобы увидеть хоть одним глазом, кто или что снаружи пытается ворваться в этот дом. Но он пожалел об этом.

В свете огня и вспышек «звёзд» было видно, как отец свободной рукой и факелом разрывал тела и лица бушующих как море нечт. Чёрные безликие существа человеческой формы, что открывали свои беззубые рты, из которых вытекала чёрная масса, были мягкие, как будто сделаны из кусков чьих-то тел. Да! Это были не кто-то! Это была масса! Масса человеческих останков и чёрной сущности переродились в кровожадных монстров.

Куски этого чёрного моря разлетались в разные стороны от ударов грозного мужчины, что яростно защищает своё семейство.

Психиатр очнулся от мыслей, поняв, что необходимо помочь мужчине снаружи.

Герман присмотрелся. Что есть в этом доме? Что может помочь?

«Так, так! Думай. Стоп! А что горит в факеле?»

– Дети, скажите, что у вашего отца горит в факеле?