Четыре вечера с Владимиром Высоцким

Нет меня — я покинул Расею, —
Мои девочки ходят в соплях!
Я теперь свои семечки сею
На чужих Елисейских Полях.
Кто-то вякнул в трамвае на Пресне:
«Нет его — умотал наконец!
Вот и пусть свои чуждые песни
Пишет там про Версальский дворец».
Слышу сзади — обмен новостями:
«Да не тот! Тот уехал — спроси!..»
«Ах, не тот?!» — и толкают локтями,
И сидят на коленях в такси.
Тот, с которым сидел в Магадане,
Мой дружок по гражданской войне —
Говорит, что пишу ему: «Ваня!
Скуплю, Ваня, — давай, брат, ко мне!»
Я уже попросился обратно,
Унижался, юлил, умолял…
Ерунда! Не вернусь, вероятно, —
Потому что я не уезжал.
Кто поверил — тому по подарку, —
Чтоб хороший конец, как в кино:
Забирай Триумфальную арку,
Налетай на заводы Рено!
Я смеюсь, умираю от смеха:
Как поверили этому бреду?!
Не волнуйтесь — я не уехал,
И не надейтесь — я не уеду!

Рязанов. Когда вы жили в Париже, то тосковали о нем? Хотели увидеть, хотели приехать?

Влади. Ну конечно. Я сейчас тоскую по нему еще больше. Так что, естественно, я тосковала. Но это тоже, может быть, дало какой-то плюс нашей жизни, что мы не ежедневно находились вместе и друг друга не ежедневно видели. В этом смысле у нас была очень сильная жизнь, всегда свежая любовь. Может быть, из-за того, что мы не ежедневно жили вместе. Хотя это сложно — так жить. Особенно для женщины.

Рязанов. Я думаю, что это в равной степени трудно для мужчины и для женщины.

Влади. Нет, болтаться между двумя странами с детьми, без детей, два дома, две культуры, две политические системы — это очень сложно! И тем не менее остаться на каком-то среднем здоровом уровне.

Рязанов. Но у вас, наверно, благодаря этому появилось очень много друзей здесь, в Советском Союзе?

Влади. Естественно, я тут жила фактически двенадцать лет. Так что у меня дом был открыт, ко мне всегда приходили люди, каждый день, к нам, не ко мне, конечно, — к нам с Володей. И жизнь была очень интересная в Советском Союзе для меня…

Рязанов. То есть очень духовная, наполненная, вероятно?

Влади . Я думаю, что нигде в мире такой не было.

Ну, может быть, это такая эпоха была, те годы, 70-е. Не было вечера, чтобы кто-то не пришел показать картину, спеть песню, рассказать сценарий, пригласить на спектакль…

Был период очень интересный, конечно. И потом, Володя все время творчески рос, и все время у него назревали какие-то новые этапы жизни.

Рязанов. Он из певца улицы стал, в общем, певцом страны. Вот вы это вдруг почувствовали или постепенно?

Влади. Нет, это происходило на глазах. Рос не по дням, а по часам, как говорится. Просто удивительно рос.

Рязанов. Расцвел творчески… Марина, а какие у него отношения складывались с чиновниками, с бюрократами? Среди них у него были поклонники?

Влади. Если бы у него не было среди них, как вы говорите, поклонников, он бы вообще никогда не выехал из Советского Союза. Он никогда не смог бы выступать.

Были люди, которые его все-таки любили и поддерживали.

Но в основном ему, конечно, не давали спеть ни по радио, ни по телевидению, и он мало снимался почему-то. Для такого уровня актера все-таки странно, что он снялся не очень много. Нет, ему было нелегко, конечно. Ему было нелегко.

Рязанов. Но это его не озлобило.

Влади. Я, вы знаете, думаю, что надо все-таки слушать то, что он сам писал об этом, по любому поводу. Потому что он на все ваши вопросы уже ответил…