Четыре всадника раздора

– Ты на редкость догадлив. Что дальше? Продолжим говорить друг другу гадости?

– Чего он хочет? – спросил Клим, теперь голос звучал серьезно.

– Взглянуть на твою карту. Узнать, какие сны ты видишь.

– Вот как? – хохотнул он и покачал головой.

– И что в этом смешного? – не выдержала я.

– Все.

– Как же это осточертело, – пробормотала я сквозь зубы. – Вы не могли бы вести себя как нормальные люди? Без ваших дурацких историй, кровавых клятв и прочей чуши? Просто жить, работать и радоваться солнышку. Не пробовали?

– Помнится, ты так и жила еще совсем недавно. И что? Много счастья было?

То ли мне показалось, то ли в его голосе действительно послышалась обида.

– Я не о счастье. Я о жизни в принципе.

– О жизни в принципе я уже говорил. Не вижу смысла повторяться.

– Мы игрушки в руках судьбы?

– Как-то так…

Я поднялась и направилась к двери.

– Утром мне понадобится твоя помощь, – сказала я.

– Конечно, – кивнул он.

Я вдруг вернулась и замерла в трех шагах от него.

– Ты… ты ведь можешь знать, мертв человек или нет? – с трудом произнесла я, глядя куда-то в сторону.

– Я думал, тебе надоела вся эта чушь, – сказал он.

– Просто ответить ты не в состоянии?

– Тебя интересует твой Вадим? Я его не чувствую. Ни там, ни здесь.

– Что это значит?

Клим пожал плечами.

– Понятия не имею. Никогда с таким не сталкивался. Можно попробовать взглянуть на его карту.

– Она исчезла.

– Это Бергман сказал?

– Ее нет в колоде. Я видела.

– Нет в колоде – вовсе не значит, что ее нет у Бергмана. Или у Воина. Он ведь мог ее забрать?

– Мог.

Клим равнодушно пожал плечами.

– Я могу тебе сказать, что я думаю, но тебе это, как всегда, не понравится.

– Я переживу.

– Пожалуйста. Джокер его прикрывает. Его способности против моих и твоих. Ты ведь его тоже не чувствуешь?

– Я держала в руках фотографию. Они там оба. И ощущение такое… что нет обоих, – последнюю фразу я произнесла с трудом.

– Интересно, – Клим потер подбородок, размышляя, и тут же усмехнулся: – Может, оба покойники? А что? Не злись, – махнул он рукой, видя выражение моей физиономии. – Но, говоря между нами, и ты, и я сомневаемся, что он человек. Не совсем человек, верно?

– Ага. Он – падший ангел. А еще он терпеть не может чернокнижников.

– Ну, это понятно.

– Почему? – задала я вопрос, вопреки недавнему намерению не вовлекаться.

– Кто ж конкурентов жалует? С ними надо разделываться сразу. Пока в силу не вошли. Помнится, мы как-то встречались в малоприятной для меня обстановке.

– Серьезно?

– Ага. Я хотел его прищучить, но в результате сам оказался на дыбе, а он задавал вопросы о моих шашнях с дьяволом.

– И ты уверен, что это был Бергман? То есть, он и есть Черный Колдун? А Вадим?

– Вадим – Воин. Заморочить ему голову совсем нетрудно.

– Понятно. Бергман – наш враг. Вот только у меня столько же поводов подозревать его, как и тебя. Доверяю я только Поэту.

– Возможно, это станет роковой ошибкой, – засмеялся Клим. – Рубаха-парень, невезучий в любви, отличное прикрытие. Мы перегрызем друг другу глотки, а он поведет тебя под венец. Как тебе финал?

– Страшилки меньше смотри, – буркнула я. – И так крыша едет… – И отправилась в свою комнату.

На душе, как всегда после разговора с Климом, кошки скребли. Почему бы этим двоим не оставить меня в покое? Но, против воли, в голову лезли совсем другие мысли. Поэта всерьез никто никогда не подозревал. Хотя Бергман предупреждал: мы не знаем, кто есть кто, врагом может быть любой. В одном Клим прав: на Вадима Бергман имел огромное влияние. И вполне мог убедить его сделать то, что тот и сделал, из высших, так сказать, соображений. Но у Вадима не было шансов выжить. Мог он пожертвовать своей жизнью? Зависит от того, что стояло на кону. А если это хитрый фокус? Бергман на многое способен. Я его дважды хоронила, второй раз даже в компании. Была уверена: погибли все четверо, и я осталась одна.

«Хватит этой чуши, – в досаде подумала я, стоя под душем. Сосредоточься на деле».

Девочка… Четырнадцатилетний ребенок отрубает голову курице, пусть и не своими руками, а потом чертит кровавый круг на полу. Мир перевернулся. И я, похоже, в первых рядах тех, кто лишается здравого смысла.

Утром меня разбудил стук в дверь.

– Если собираешься отправиться за девчонкой, пора вставать, – крикнул Клим.

Пока я умывалась, он успел приготовить завтрак: яичница, тосты с маслом. Выглядел сосредоточенным, даже хмурым. Наш вчерашний разговор так подействовал? Вряд ли.

Завтракали в молчании. Клим взглянул на мобильный и сказал:

– Они выходят.

Я кивнула, поднимаясь из-за стола.

– Посуду уберу, когда вернусь.

Он не ответил. Посуда его не интересовала совершенно точно.

Через минуту мы были в его машине, еще через минуту на дорожке появился автомобиль Зорина. Он был за рулем, рядом сидела Инга.

– Он отвозит дочь в школу?

– В последние дни да.

Пропустив машину Зорина вперед, мы отправились следом, держась на расстоянии.