Четыре всадника

Шутки Альгиуса субкомиссар счел не совсем уместными, но чего еще было ожидать от глумливого толкователя.

Впереди пошел Жеаль, и с ним никто не взялся спорить. Альгиус двигался вторым, ибо нес наиболее ценную вещь, что у них была с собою, — Деревянный Колокол.

Замыкал шествие Бофранк с пистолетом наготове, отягощенный премрачнейшими мыслями. Выходило, что они ринулись в неведомое без пути и дороги, наудачу, и ничего вокруг не было такого, что стало бы вехою или указателем. Альгиус что-то знал и о чем-то, вполне возможно, молчал до поры, но что если Бофранку это только казалось? И каким будет мир субкомиссара, когда — и если — он вернется туда?

Да и будет ли он, этот мир? Вспомнив Ольца, подъедающего ножку стола, Бофранк передернулся.

— Осторожно! — воскликнул внезапно Проктор Жеаль, и тут же шедший впереди Бофранка Альгиус с шумом и треском исчез под землею.

Смятение, охватившее двоих оставшихся спутников, исчезло, когда откуда-то снизу послышалось знакомое брюзжанье Собачьего Мастера:

— Верно сказал толстый Бьярни из Копперзее, хоть его потом и утопили: «Прежде чем ступить куда-либо, глянь, нет ли там дерьма, собачьего, человечьего или лошадиного, ибо ступать можно и в иные места, а смыть дерьмо с ноги порою очень трудно». Посвети же своим факелом, друг Жеаль, дабы я узрел, в какое дерьмо посчастливилось мне ступить на сей раз.

Судя по всему, толкователь провалился в овраг, самым неудачным образом засыпанный сверху хворостом, сучьями и палою листвою, и теперь в раздражении ворочался там. Жеаль тотчас осветил дыру, а субкомиссар помог Альгиусу выбраться. Прежде всего толкователь проверил, цел ли Колокол, и лишь после этого спустился вниз — осмотреть, куда это он сверзился столь злосчастно.

Зрелище открылось преотвратное: дно оврага сплошь усеивали человеческие кости — одни чистые, другие — с прилипшими ошметками гниющей плоти, попадались и почти целые тела — уже тронутые разложением и покрытые страшными ранами. Были здесь мужчины, женщины и дети; средь костей то ржавел грубо откованный шлем гарда, то желтела игрушечная глиняная свистулька… Тлению радовались жирные белесые черви, пирующие в останках, да мухи, составлявшие им компанию.

— Стало быть, мы идем верно, — молвил Альгиус, отплевываясь: гнилой запах стал таким густым, что набивался в рот и нос, словно речная мошкара по весне. — Не наш ли старинный знакомец упырь прятал здесь свою закуску?

Приятели поспешили покинуть печальное и жуткое место, но запах смерти еще долго преследовал их.

Огонек, который углядел Альгиус, приближался. Продравшись сквозь переплетения колючего кустарника, затянутые к тому ж плотной паутиною, спутники увидали наконец и источник его — небольшое здание непривычной формы, с плоской крышею и большими окнами без ставен и занавесей. Из них-то и лился непривычно яркий свет; такоже изнутри доносилась и музыка — дикая, однообразная, состоящая в основном из грохочущих барабанов и тарахтелок, словно как у дураков на летнем празднике умалишенных. Жестом повелев друзьям оставаться в укрытии, Бофранк осторожно подобрался к одному из задних окон, миновав по пути небольшую одинокую будку — не иначе, отхожее место, — и заглянул внутрь.

Смуглый, плохо выбритый человек в грязном белом халате и колпаке резал огромным сверкающим ножом мясо на деревянной дощечке. Очевидно, это был повар, равно как само здание — харчевня.

Занимавшийся стряпнею выглядел обыкновенно: ни рогов, ни хвоста, ни когтей Бофранк не приметил. Зато кухня наполнена была блестящей посудой, какой Бофранк сроду не видывал, и огонь на плите горел желто-голубой, непривычный.

Побросав мясо — уж не людское ли?! — в огромный котел с ручками, повар ушел, а Бофранк, прокравшись вдоль стены, заглянул в трапезный зал.

Все там было не так. Мебель — столы и скамьи — казалась ненадежной и хлипкой, камина или очага отнюдь не имелось, на полках расставлены были во множестве бутылки самых прихотливых форм и цветов. Странно, подумал Бофранк, коли харчевня стоит в глуши, надо полагать, близ дороги, то и навещает ее люд небогатый — где же тогда дешевое вино в кувшинах и бочонках?

Вблизи музыка грохотала еще громче, и Бофранк подивился, как люди за столиками могут вкушать пищу под такую какофонию. Источника музыки субкомиссар так и не обнаружил: ни одного музыканта, ни механических клавикордов, играющих без человека, в зале не было и в помине. Далее рассматривать убранство странной харчевни Бофранк не стал и поспешил к спутникам, дабы поведать им об увиденном.

— Что ж, стало быть, мы и в самом деле в междумирье, — сказал обреченно Альгиус. — Я, признаться, таил смутную надежду, что мы все там же, где были и раньше, ан нет. Не думаю, что нам стоит посещать сие место. К тому же и язык, и нравы местные нам неведомы. Идемте дальше — я слышу, как за пазухою дрожит и шевелится Колокол, стало быть, мы на верном пути. К тому же — вот, посмотрите.