Четыре жизни академика Берга

Автор опытен и понимает, что одна лишь его рецензия не может очистить отечественную кибернетику от «опасных» для нее приложений к биологии. Поэтому бдительный рецензент, заранее предчувствуя контрудар, указывает на средства профилактики:

«Не следует только решать вопрос таким образом, что редакцию сборников следует пополнить биологами. Это окажется без пользы, так как настроенность редактора (А.А. Ляпунова) хорошо известна и он пригласит в редакцию тех же Шмальгаузена, Эфроимсона или Малиновского, а то и еще того хуже…» Толку от этого не будет все равно, а «интересы самой кибернетики так и останутся ущемленными».

Перечитайте последний абзац, не пожалеете. Если бы Салтыков-Щедрин был жив и заинтересовался сатирико-кибернетической темой, лучшего произведения ему бы не создать! Не знаю, кто автор этого шедевра, но его устрашения оказались «без пользы» и «еще того хуже» — они оказались в руках Берга.

Разве это первый документ, пропитанный логикой невежества, попавший в руки Бергу! Впрочем, не будем рассуждать на эту тему и отбивать хлеб у Эразма Роттердамского, автора «Похвального слова глупости».

— Это январь 1962 года, учтите, — волнуется Берг, — что я сделал? Очень просто. Я размножил этот шедевр в двухстах экземплярах, послал известным ученым и получил от них заключения. Какие это были заключения — сами понимаете. Потом собрал эти материалы и решил посоветоваться в президиуме академии и Центральном Комитете партии. Совет был мудрым: не ограничиваться мнением нескольких десятков ученых, а созвать сессию биологического отделения Академии наук и устроить широкую дискуссию. Так мы и сделали. Кроме того, выпустили книгу «Биологические аспекты кибернетики», провели Всесоюзную конференцию по философским вопросам кибернетики.

Так сообща разобрались и вынесли свое решение.

Решение сессии общего собрания Отделения биологических наук Академии наук СССР, посвященной биологическим аспектам кибернетики, было убийственным для «доброжелателей» кибернетики вроде автора удивительной рецензии. Сессия подтвердила, что на современном этапе развития биологической науки внедрение в нее методов кибернетики является настоятельной необходимостью: «Сессия обращает внимание на настоятельную необходимость дальнейшего быстрого и всестороннего проникновения математических и кибернетических методов исследования в различные отрасли биологических наук. Сессия подчеркивает, что для более широкого внедрения кибернетики в биологию необходимо усилить совместную работу ученых различных специальностей. Сессия считает целесообразным расширение публикаций в области биокибернетики, в частности в сборниках “Проблемы кибернетики”».

В работе сессии приняли участие восемьсот человек, на пяти заседаниях было заслушано двадцать докладов. Эти люди делали советскую биокибернетику. В докладах говорилось о достижениях и трудностях. Советская биологическая кибернетика существовала, развивалась, набирала силы.

Примерно в это время известный немецкий кибернетик К. Штейнбух пишет: «В СССР в последнее время привилегированное положение кибернетики официально закреплено в Программе КПСС. Там царит деловая активность. Эта активность проявляется как в широкой популяризации идей кибернетики среди населения, так и в создании больших научно-исследовательских институтов в Москве, Киеве и Новосибирске».

Глава 3

БЕЛЫЙ ФЕРЗЬ ПОКИНУЛ СТОЯНКУ

ПЕРВАЯ ДУЭЛЬ

Постепенно пришло время, когда сообщения об успехах советских кибернетических машин перестали восприниматься как нездоровая сенсация. Они сделались вестниками будней. Но удивлять людей ЭВМ продолжали — у них в запасе было много неожиданностей. И настал день, когда советская кибернетическая машина бросила вызов своей заокеанской сопернице. Газеты мира запестрели крупными заголовками: «Состязаются электронные машины». Это начался первый в истории шахмат международный шахматный матч электронных вычислительных машин. Точнее, это был не матч самих машин, а матч сложных программ, созданных учеными-математиками. Советский Союз был представлен программой, составленной математиками Института теоретической и экспериментальной физики. Достижения Соединенных Штатов Америки в этой области защищала программа, разработанная математиками Стэнфордского университета.

Наша кибернетическая шахматистка была намного младше американской и прошла трудный путь возмужания. Когда она была еще «в пеленках», я наблюдала ее игру. Метаморфоза в ее игре совершалась буквально на глазах. Вначале машина обладала элементарными стратегическими навыками и очень неполными сведениями об особенностях игры. В ее памяти были заложены лишь основные правила игры, некоторые тактические закономерности и, главное, методы улучшения этой тактики, основа для ее обучения в процессе игры.

А затем машина начала совершенствоваться и пополнять свои знания. Для того чтобы она могла производить анализ, улучшать свою стратегию, менять стиль игры, конструкторы обусловили в ее программе возможность учета опыта предыдущих игр и восприятия внешних указаний.