Четыреста килознаков (СИ)

Вот тут я как раз могла сказать многое. Конечно, для каждой мамки своя кровиночка самая любимая и прекрасная, но, подходя объективно, нельзя было не признать: Алена та еще душнила, не хуже папочки. Ее первый парень Сергей продержался полгода. С Виталиком они познакомились год назад, семь месяцев жили вместе, но, несмотря на его темперамент черепахи, ругались так, что тряслось небо. Выслушать противную сторону у меня возможности не было, однако за Аленкиным «а чего он» явно просвечивало невысказанное «а чего она».

— Мам, я по пять раз повторяю одно и то же, а он как будто не слышит.

Ясное дело, ей хотелось сочувствия и осуждения негодяя, и в другой раз я наверняка покивала бы, но тут не выдержала.

— Ален, он не не слышит, а не слушает. Чуешь разницу? Знаешь почему? Потому что ты повторяешь по пять раз. Зачем ему слушать, если ты потом еще раз скажешь? И еще раз? Психика ставит блок, чтобы не перегреваться. Не надо повторять. Сказала один раз, не услышал — сам себе злобный буратин.

— То есть, если я попросила помыть посуду, а он не услышал, мыть самой? — Алена по-кошачьи сощурилась.

— Зачем? Не мой. Когда кончатся тарелки, наверняка его это удивит. Тогда можно и сказать: я тебя попросила, а ты не услышал.

— Ага, прекрасно. Разводить тараканов, пока не закончатся тарелки. Отличный совет. Спасибо, мамочка. Ты, конечно, эксперт. И почему только от тебя два мужа сбежали?

Она бросила вилку, ушла к себе и хлопнула дверью.

Два мужа? Ну, от первого, допустим, сбежала я. Потому что он был таким же занудой, из-за чего мои чувства к нему постепенно задохнулись. Верно сказал отец, все остальное — это только поводы. А вот почему сбежал второй, тут уже вариативно. Возможно, потому, что душной была как раз я — со своим агрессивным ЗОЖем. Но разве кто-нибудь учится на чужих ошибках? И на своих-то далеко не все. Сейчас я, по крайней мере, это понимала.

Убрав со стола и помыв посуду, я устроилась в спальне-гостиной с ноутом. Раньше так и писала, но за последние месяцы настолько привыкла работать за Аленкиным столом, что теперь никак не могла сосредоточиться. Да и в целом настроение было совсем не писучим. Я уже зарядила таймер авторской группы на неделю вперед, ответила на читательские комментарии, просмотрела все чаты. Дальше отлынивать было некуда. Но ни Аркаша, ни Жанна никак не включались. Нина — тем более. Пришлось применить «лопату» — тот самый копирайтерский способ, когда пишешь поток сознания, пока не втянешься в процесс.

Минут через десять невструической хрени я плавно свернула на описание новой Аркашиной антропофелины. Помимо хвоста и ушей, характерной особенностью этих тварей был бюст как минимум десятого размера. Когда я кормила Аленку, мой раздулся до пятого, и это был ад. Но любители кошкодевок утверждали, что у них особая анатомия, избавляющая и от обвисания, и от растяжек вокруг сосков, и от болей в грудном отделе позвоночника. Новая кошечка должна была стоить Феликсу — так звали героя — потерянной жизни и отката на два уровня назад, но он, рассчитывая заполучить ее в свою коллекцию, разумеется, об этом не подозревал.

Закончив проду и выложив ее на растерзание читателям, я открыла файл Жанны. И снова зависла. Вот только думала вовсе не о Клотильде и ее супруге-короле. И даже не о Нике.

Аленка, конечно, неправа, но… Она пришла за сочувствием и поддержкой. За тем, в чем мне отказали в подобной ситуации и подруги, и мама. Или я действительно, как припечатал Кит, мать-ехидна?

Я встала и пошла к Алене. Она все так же лежала и смотрела в потолок.

Села рядом, обняла, и она засопела жалобно в плечо.

Маленькая моя. Такая еще маленькая и глупенькая. Девятнадцать — я была всего на полгода старше, когда познакомилась с Никитой. Такая же дурочка. А оказалась бы поумнее — и не было бы у меня вот этого чуда. Вредного, занудного. Самого прекрасного. Самого любимого.

* * *

После обеда Алена собрала себя веничком на совочек, накрасилась и ушла в институт сдавать зачет. Училась она в «тряпке» на дизайнера интерьеров, ее Виталик там же, на курс старше. Перебравшись на привычное рабочее место, я кое-как включила Жанну и написала совершенно проходную главу, в которой Клотильда страдала и строила планы по спасению супруга из драконьего плена.

Осталась Нина, и тут я снова зависла.

С каждой новой главой все отчетливее проступало, что писать эту книгу было ошибкой. Да, завязка шикарна, но вот дальше…

Я сомневалась еще тогда, когда после первой встречи все замерзло и никакого продолжения не предвиделось. Теперь, когда дело сдвинулось с мертвой точки, — да еще как сдвинулось! — меня словно на две половинки порвало. Одна отчаянно хотела написать эту историю. Именно в самом натуральном виде, as it is. Вторая не менее отчаянно сопротивлялась, справедливо намекая, что это так же мерзко, как снимать репортажи из своей спальни и тайком выкладывать в какой-нибудь ТикТок. И если бы я узнала, что это делает Ник…