Четыреста килознаков

У моей собственной бабушки когда-то тоже была любимая позорная история про меня, так что я прекрасно Алену понимала. Хотела сказать об этом, но помешал телефон. Быстро скинув ей на тарелку омлет, ушла в гостиную и ответила там.

— Привет, Жень, — голос Ника звучал устало. — Все, я в Питере, еду домой. Не хочешь вечером в театр сходить?

— На что? — насторожилась я, поскольку любила оперу, балет терпела, а драму и прочую комедию не переваривала.

— В Малый на «Щелкунчика». Вовка взял билеты, а его девушка не может.

Хм… промежуточный вариант. Балет как таковой мне не особо нравился, зато я любила Чайковского. Правда, «Щелкунчик»… Был тут один нюанс, и уже заранее щипало в носу, но… может в этот раз удастся удержаться?

— С удовольствием.

— Тогда встречаемся в полседьмого у входа. До вечера.

Настроение сразу подпрыгнуло, но особо радоваться я себе не позволила, надо было садиться за работу, чтобы освободить вечер. А может, и не только вечер — но об этом старалась не думать. Разок заглянула к Алене — она лежала с учебником на животе, хотя вряд ли прочитала даже строчку.

— Я вечером уйду, — сказала, стоя на пороге.

— Свидание?

— В театр. На «Щелкунчика».

— Круто, — Алена приподнялась на локте. — Если хочешь, надень мое платье черное. Оно вполне в театр годится.

— Спасибо, подумаю, — кивнула я.

Платье я все-таки надевать не стала. Хоть и сидело оно на мне прекрасно, и выглядело отлично, но пахло Аленкиными духами — совсем не моими. Выбрала из своих— темно-зеленое, велюровое.

— Ну так тоже неплохо, — одобрила она и добавила: — Иди, не бойся. Ничего такого я не устрою.

Вот спасибо, Алена. Если б ты этого не сказала, я бы беспокоилась меньше. А раз сказала, значит, в голове что-то такое крутится.

Ник ждал меня у входа — в черном пальто с белым шарфом, элегантный, как рояль. Так говорил мой дед, я запомнила. Поцеловал в щеку прохладными губами, галантно открыл передо мной дверь.

Малый — Михайловский — я всегда любила больше, чем Мариинку, та казалась слишком пафосной. Это был словно кусочек детства: когда-то мы жили поблизости, на Казанской, и бабушка водила меня сюда на утренние спектакли. С тех пор мало что изменилось, и я была этому рада.

— Коленька! — в фойе нам навстречу поспешила бабуля-капельдинерша с ворохом программок. — Давненько тебя не было.

— Здрасьте, теть Лиза, — Ник обнял ее, улыбаясь шире плеч. — Вовка хотел с девочкой пойти, но не смогли.

— Добрый вечер, — поздоровалась и я.

— Это Евгения, — представил он меня.

— Елизавета Константиновна, — бабуля назвалась сама, строго и не без ревности оглядывая из-под очков, словно подружку сына. — Коля, как мама? Не болеет? Работает?

— Да, все там же, преподает. На ноги жалуется, а так ничего, терпимо.

— Ты привет ей обязательно передавай, слышишь?

Тут раздался звонок, и мы пошли в зал.

— Это мамина подруга, — пояснил Ник. — Они здесь вместе начинали после консерватории, на самых маленьких ролях. Только мама стала примой, а теть Лиза так маленькие и пела до пенсии. А потом осталась в театре капельдинером. Я здесь, можно сказать, вырос, за кулисами. Когда по ходу дела на сцене нужен был ребенок, использовали меня.

— Серьезно? — рассмеялась я. — Ты еще и артист?

— Ну типа того, — кивнул он. — Вполне так по жизни артист. Погорелого театра.

Наши места оказались в первом ряду бельэтажа, у царской ложи.

— Хочешь, открою страшную тайну? — спросила я, устраиваясь в кресле. — В детстве мне дико хотелось туда попасть. В царскую ложу.

— И как? Попала?

— Нет, конечно, — я вздохнула с сожалением.

Тут начал гаснуть свет, и я с головой погрузилась в волшебную музыку Чайковского. Ох, как же мне все нравилось! Высоко, по центру, все видно, кроме анатомии и сценического грима, и топот не слышен. Да и в целом… На один вечер убежать из реальности, но не так, как я это делала обычно, а совсем в другую сказку. И Ник рядом!

— Пойдем! — едва начался антракт, он поволок меня за руку к выходу.

— Куда? В буфет?

В детстве это тоже был ритуал: очередь, лимонад и бутерброд с копченой колбасой.

Ничего не ответив, Ник вытащил меня в фойе, подошел к теть Лизе и зашептал что-то ей на ухо. Та удивленно покосилась в мою сторону и куда-то ушла. Ник тем временем старательно читал какую-то историческую афишу на стене, не замечая моих вопросительных взглядов. Потом капельдинерша вернулась, и мы пошли за ней по коридору. Открыв самую обыкновенную на вид дверь, она включила свет и проворчала:

— Только посмотреть.

Господи! Это же царская ложа!

Какие там сорок! Мне снова было пять. Я посидела по очереди в каждом из восьми кресел, погладила бархатные перила, оглядела зал и сцену.

Восторг!

— Спасибо! — сказала, пафосно прижав руки к груди.

— На здоровье, — улыбнулась теть Лиза.

Теперь оставался только один момент, которого я ждала… нервно. Маша и Щелкунчик уже прибыли в конфетное царство, закончились все чайно-кофейные танцы и вальс цветов.

Ну пожалуйста, пожалуйста, пусть этого не будет!

И, разумеется, это случилось!