Четырнадцать дней для Вероники (СИ)

Я бросил тушку рыбки в волшебный мешочек для сбора улик, висящий на поясе, и осторожно зачерпнул буровато-сероватую жижу, некогда бывшую чистой водой. Так, а вот это и совсем интересно. Помимо остатков магии в воде было растворено что-то ещё, алхимического происхождения, то ли средство для очищения воды, то ли что-то гораздо более опасное. Я плеснул жижи в пузырёк, тщательно закупорил пробкой горлышко и приступил к изучению клумбы. Не знаю, какие цветы изначально высаживали на ней жители Лихозвонья, но сейчас в разные стороны от треснувшей, крошкой каменной рассыпающейся клумбы ползли уродливые корявые сухие ветви, густо усаженные длинными колючками. Я осторожно отрезал одну ветку, стараясь не пропороть перчатки о колючку, крепостью способную поспорить даже с моим кинжалом. Да-а-а, давненько я не сталкивался с таким буйством тьмы, дивно, что в Лихозвонье хоть кто-то живой и невредимый остался. Кузнец, болван, поди, сам не догадывался, какой вулкан пробудит его необузданная похоть. Я покачал головой, с досадой глядя на несокрушимый монолит, в который превратилась земля в клумбе. Эх, жаль, даже крошки на исследование отковырнуть не получится, земля прекрасно держит магические следы, но камень мёртв и никому своих тайн не выдаёт. Закончив сбор улик, я тщательно отряхнул одежду, основательно опрыскал себя из хрустального флакона с обеззараживающим, способным даже чёрным чарам противостоять, зельем и направился в сторону крепости. С градоправителем я общался ещё вчера, а в церковь можно не спешить, уже знакомые чёрные колючки, выползающие из дверей и окон, наглядно показывают, что чёрная магия место света не пощадила. Хм, странно, спонтанные проклятия обычно такой разрушительной силой не обладают.

Крепость в Лихозвонье была точной копией крепостей во всех других городах, где мне доводилось бывать за годы моей службы: низкая крепкая дубовая дверь, щедро обшитая широкими железными полосами, сразу за дверью размещалась небольшая комнатка для отдыха сменившихся с дежурства стражников. Бдительный страж, седой и изборождённый морщинами, но ещё не утративший телесной крепости, решительно заслонил мне путь, но, увидев знак инквизитора, сменил гнев на милость и даже документы спрашивать не стал, сразу же повёл по тесным и извилистым, словно кротовьи норы, коридорам к камере, где содержалась арестованная чародейка. Возможно, когда-то, во времена расцвета Лихозвонья, в крепости было немало заключённых, в конце концов, не для красоты же градоправитель приказал обустроить более тридцати камер! Чёрное проклятие, обрушившиеся на город, внесло свои коррективы и в тюремный распорядок: кто-то из заключённых погиб (в паре камер я заприметил остатки уже знакомого чёрного пепла), кого-то отпустили, а кто-то, вполне возможно, воспользовался сумятицей и сбежал. Старательно возведённая крепость опустела и теперь словно оживала, жадно и недоверчиво вслушиваясь в звук наших шагов, громом отдающихся в пустых коридорах.

— Мы ведьму внизу, в подвале разместили, у нас там особая камера создана, — стражник криво усмехнулся одной половиной рта, — для злых колдунов. Думали, не понадобится никогда, а оно вон как вышло-то.

Да уж, тысячу раз прав был тот, кто сказал, что лучший способ рассмешить богов — это рассказать им о своих планах. Что ж, строители могут гордиться тем, что их особая камера всё-таки обрела, хм, скажем так, обитательницу.

Чем ниже мы спускались, тем более сырым, холодным и вонючим становился воздух. Противная слизь покрывала не только стены, но и ступеньки, приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться на щербатых ступенях и не полететь в жадно оскаленную пасть вонючей темноты.

— Сюда, пожалуйте, — стражник ловко обошёл меня, шагнул к неприметной двери с большим ржавым замком, который сделает честь любому амбару, немного повозился, перебирая кличи, а затем с натугой открыл замок и распахнул передо мной ревматически заскрипевшую дверь.

— Прошу-с.

Я невольно поморщился от шибанувшего в нос холодного смрада, в котором вонь осклизлых стен каменного мешка перемешалась с человеческими нечистотами и застарелым металлическим запахом крови. Да уж, комфортным пребывание ведьмы в крепости не назовёшь, впрочем, учитывая, что произошло, дивно, что чародейка вообще до сих пор жива. Наверняка каждый второй мечтает удавить её наиболее циничным способом и готов пожертвовать половину (а то и больше) всего, чем владеет, на большой костёр в центре площади.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Осторожно, сыро тут, — прошелестел стражник, предупредительно подхватывая меня под руку и вводя в низкую, сырую камеру, которую иначе как мешком осклизлым было не назвать.