Четырнадцать дней для Вероники (СИ)

Я поймал шаловливую ладошку, нежно поцеловал каждый пальчик.

— А потом, когда мы уже тут встретились?

Губы Вероники дрогнули, глаза наполнились слезами:

— Я думала, ты мне не поверишь, даже слушать не захочешь…

Голосок моей ненаглядной чародейки задрожал и перешёл на хриплый шёпот, две слезинки сорвались с ресниц и наперегонки побежали по щёчкам:

— Думала, ты меня больше не любишь…

У меня защемило в груди от такого чистого признания, срывавшего все защитные покровы и маски, обнажавшего беззащитную душу моей единственной и неповторимой.

— Маленькая моя, — жарко выдохнул я, крепко прижимая к себе Веронику, осыпая поцелуями её волосы, лицо и спускаясь ниже, — родная, да как же можно ТЕБЯ не любить?! Ты же снилась мне все эти годы!

Если бы не юный страж, всё громче топчущийся за дверью и уже пару раз разражавшийся нарочито туберкулёзным кашлем с устрашающими предсмертными хрипами, одними поцелуями мы бы точно не ограничились. А так пришлось собрать в кулак остатки воли и вспомнить о том, что я к Веронике не только за прояснением сердечных тайн зашёл. Поскольку страсть яростно бунтовала и требовала активного удовлетворения, а выдержка, которой я по праву гордился, трещала по швам и так и норовила рассыпаться прахом, я быстро сунул Веронике стопку бумаг из домика травницы и попросил их прочитать, ибо у человека непосвящённого данные каракули вызывали только желание яростно ругаться и биться головой о стену. Чародейка рассмеялась и пообещала всё самым внимательным образом изучить и мне пересказать. Я быстро поцеловал Веронику в щёку и едва ли не за шиворот вытащил себя из камеры в коридор, где меня ждал изрядно обеспокоенный страж. При виде меня мальчик облегчённо выдохнул, но тут же испуганно замер, прошелестел чуть слышно:

— Она на вас бросилась, да?

Я окинул себя быстрым взглядом и с трудом удержался от того, чтобы не хлопнуть звучно ладонью по лбу. Нет, это же надо было догадаться выскочить из камеры мало того, что взъерошенным и тяжело дышащим, так ещё и в распахнутой рубахе! Хорошо хоть штаны были на месте и в полном порядке, а то у паренька вопросов было бы ещё больше! И хвала свету, что сегодня стражем оказалось такое вот наивное чудышко, более опытный мужик, глядя на меня, быстро бы отнёс Веронику к категории легкодоступных дам и не преминул бы этим воспользоваться. Я быстро и деловито застегнул рубаху, благодаря небеса за то, что инквизитор своим высоким статусом избавлен от необходимости отвечать на неудобные вопросы, и строго вопросил:

— Где у вас в городе хранятся списки жителей?

— А? — паренёк тупо глянул на меня, головой помотал, словно сказанные слова так в его разум и не попали.

Дракон голодный, ну нельзя же быть таким впечатлительным! Я глубоко вздохнул и чеканя каждое слово повторил:

— Где. У вас. В городе. Хранятся. Списки. Жителей?

— В архиве городском, — мальчишка облегчённо шмыгнул носом и зачастил, довольный, что смог оказаться полезным инквизитору. — У меня там батюшка работал, да его чёрный мор забрал. Раньше-то списки у духовника хранились, да потом город стал расти быстро, людей много приезжать стало, вот духовник и сказал, что, если списки по-прежнему у него останутся, для молящихся места не останется. И тогда градоправитель, прежний, который в чёрный мор всей семьёй помер, специальный дом для списков выделил. Он приметный такой, крыша у него мудрёная такая, переливчатая. Матушка сказывала, это от пожара защита, вот!

Поблагодарив стража, я уверенным шагом направился в городской архив. Травница успела дать мне, пусть и весьма приблизительное, описание проклявшей город ведьмы, и теперь я намерен был поискать её в списках горожан. Или хотя бы просто прикинуть, сколько женщин подходит под это описание, узнать их адреса и начать детальную проверку каждой подозреваемой. Тем более что у профессионального инквизитора такие проверки много времени не займут.

Тень шестой. Вероника

Какая же странная штука — время. Когда в сердце нет места надежде, оно тянется, словно бесконечный кошмар, выматывая и убивая душу бесчисленными сомнениями и сожалениями, но едва лишь мелькнёт лучезарная искорка счастья, время моментально из врага становится твоим самым верным союзником. Я глубоко вздохнула, обхватила себя руками за плечи, сохраняя в памяти горячие поцелуи, подаренные мне Тобиасом. Каков бы ни был финал моей истории, этих сладких мгновений у меня уже никто и ничто не сможет украсть. Я прикрыла глаза, повторяя и немного переиначивая страстное признание Тоби:

— Ты мой. А я твоя.