Четырнадцать дней для Вероники (СИ)

Вообще-то наставники старательно глушат в будущих инквизиторах любые порывы угрызений совести, неустанно твердя, что у нас не должно быть привязок, мы служим справедливости и более никому и ничего не должны, никому не подсудны. Только вот глядя в эти несчастные глаза, залепленные неровно обрезанными, промокшими от дождя рыжеватыми волосами, я чувствовал себя последней сволочью, посмевшей обидеть ребёнка. В самом деле, не выпьет же Эрик всю флягу, а мёрзнет он ничуть не меньше меня, даже больше, драконы вообще весьма чувствительны к холоду. Я уже протянул другу флягу, но тут заметил хитрый блеск в глубине зелёных глаз и прикусил губу, чтобы не выругаться вслух. Вот ведь, паразит чешуйчатый, опять добился своего, манипулятор несчастный! И прекрасно знает, что назад флягу я не заберу, последнее дело давать, чтобы тут же отобрать. Что ж, умение проигрывать полезно и инквизитору, от лишней самонадеянности защищает.

- Только один глоток, нам ещё тьма знает сколько ехать.

Эрик быстро по сторонам оглянулся (серо, сыро и пустынно, жильём даже и не пахнет), плечами зябко передёрнул, капюшон поглубже натянул и кивнул коротко. Флягу у меня принял бережно, словно повитуха появившегося на свет младенца, подержал в руках, то ли грея, то ли просто наслаждаясь каждым мгновением, крышку медленно отвернул, вдохнул жадно и сделал глоток. Всего один, как и договаривались.

- Мощное пойло, - хрипло выдохнул Эрик, смаргивая выступившие на глаза слёзы, - из чего гномы его варят, интересно?

Мне как-то посчастливилось (хотя счастье, признаюсь, сомнительное) посмотреть, как готовят знаменитый самогон, и я точно знаю, что в большущий котёл, кипящий на очаге, бросают всё, что могут найти, не отделяя съедобное от несъедобного. Гномы вообще не брезгливы и искренне полагают, что после варки и жарки есть можно всё, даже старую подмётку, мышиный помёт и странные скукоженные шкурки, обнаруженные на самой дальней и пыльной полке кладовой. А уж в отношении самогона и вовсе бытует мнение, что чем больше всякой всячины добавлено, тем напиток получается чище и крепче. Рассказывать об этом Эрику я не стал, молодой дракон весьма трепетно относился к тому, что удостаивалось чести попасть в его желудок. Только вот мой друг явно устал молчать (и то сказать, я его три часа не слышал, пока он в седле отсыпался после бурной ночки с очередной красоткой) и сейчас, вернув себе вместе с теплом жажду жизни, вознамерился вывести меня на разговор.

- А куда мы едем? – прозвучал первый, как говорят, пристрелочный, вопрос.

Я помолчал, выуживая из памяти название незадачливого городка, что-то такое забавное и звучное, что очень любят стремительно разрастающиеся города с большими амбициями. Так, Разнотравье? Нет, там мы были две недели назад, городок на границе с эльфами, в котором один много возомнивший о себе маг-недоучка решил начать глобальную свару с соседями. Берендеево? Тоже не то, этот город я на всю жизнь запомню, там три тёмных колдуна объединились и начали истреблять инквизиторов, в прямом смысле слова потроша их на свои зелья и амулеты. Уф, до сих пор как вспомню это Берендеево, полученный там шрам начинает огнём гореть, если бы не помощь Эрика, который в последний момент трансформировался в дракона и сжёг колдунов, нипочём бы мне из этой переделки живым не выбраться. Я передёрнул плечами, потёр шрам на боку и выдохнул, вспомнив, наконец, название очередного попавшего в беду городка:

- Лихозвонье.

- Там, что, разбойничий притон? – хохотнул Эрик, на ходу свешиваясь с коня, срывая травинку и с наслаждением грызя её.

Я только плечами пожал. Удивить меня названиями довольно сложно, за годы службы инквизитором довелось мне побывать и в Гнилых Петушках, и в Разгуляеве Потном, и даже городишке с совсем уж неприличным названием, которое местные охотно объясняют тем, что это, мол, первое слово, которое все приезжие говорят, когда к ним приезжают. Ещё бы приезжим не ругаться, когда сразу за воротами городка вольготно простирается и ни в какую жару не исчезает огромная навозная лужа! Я тоже едва не вляпался в эту лужищу, спасла молниеносная реакция инквизитора (к вящему огорчению местных жителей, которые даже писца у лужи приставили особо витиеватые ругательства записывать). От воспоминаний меня отвлёк Эрик, который категорически не любил тишины и покоя:

- А что там случилось?

- Чёрная ворожба.

Губы молодого дракона обиженно дрогнули, лицо вытянулось, словно у маленького мальчика, которому вручили красивую, большую конфету, на деле оказавшуюся обманкой:

- И только-то?

- К твоему сведению, там погибла одна треть населения, а ещё примерно треть до сих пор болеет или вообще получили непоправимые увечья.

Эрик презрительно сплюнул в раскисшую землю измочаленную травинку:

- Что же они такие доходяги-то?