Четырнадцать гениев, которые ломали правила.

Самый большой успех Пикассо принесла его необыкновенная способность запечатлезать на холсте саму жизнь. Он обладал неординарным талантом документально фиксировать социальные и моральные язвы того времени на холсте, так же как его друзья Жан-Поль Сартр, Альбер Камю и Жан Кокто делали это на бумаге.

Пикассо жил и творил в самую непостоянную, бурную и разрушительную эпоху в истории человечества, заключившую в себя русскую и испанскую революции, Великую Депрессию и две мировые войны. Все это психологически, эмоционально и физически сказывалось на кругозоре Пикассо. Он стал художественным летописцем буйного времени; с точки зрения истории его картины останутся биографией двадцатого века.

В качестве натурщиц для картины «Девушки из Авиньона» Пикассо послужили пять его проституток — воплощение варварской силы, бросающей вызов обществу. Это произведение отражает большую часть первой половины двадцатого века, поэтому-то сюрреалисты и выбрали ее как символ своей революции в искусстве.

В «Гернике» Пикассо запечатлел горе и отчаяние разбомбленного немцами города, создав своеобразный памятник тысяче семистам погибшим. На этой сатанинской картине изображены лошадь, бык и женщина — горестные символы трагедии, которую несла народам тирания Гитлера и Франко. Искусствовед, автор книг по искусству Герберт Рид описывал «Гернику» как «великую фреску Пикассо... памятник разрушению, вопль гнева и ужаса, усиленный во сто крат силой гения» (Гарднер, 1993). Гарвардский психолог Говард Гарднер говорит, что в этой работе «содержатся указания на ужасное событие, пережитое самим Пикассо, а именно: на тот хаос, вызванный землетрясением, когда семья трехлетнего Пикассо сбежала от стихии».(Гарднер, 1993)

В Пикассо самым странным образом смешивались страсть и порочность, гнев и опустошение, соблазнение женщин и насилие. Мария-Тереза Уолтер, оставшаяся его любовницей всю жизнь, долее других женщин испытывала на себе его обаяние и гнев. Когда ее спросили, что делало его счастливым, она коротко ответила: «Сначала он насиловал женщину... а затем работал». Она соответствовала своему образу в картине «Минотавр, похищающий женщину» (1937). Пикассо так видел себя — Минотавр был его альтер эго — воплощение власти, которой он обладал над женщинами и искусством. Пикассо запечатлел себя в образе Минотавра, уносящего обнаженную нимфу Марию-Терезу на ;лазах у приниженной Доры Маар и бывшей жены Ольги. Они с обожанием и выжидающе смотрят на своего господина — удовлетворяя ненасытную потребность Пикассо в обожающих и беспомощных женщинах. Этот шедевр — символ разрушения и взгляд художника на самого себя — родил у критика-искусствоведа Ричарда Клингера следующие слова: «Он напомнил мне скаковую лошадь. В нем было что-то массивное и сверхъестественное».

Власть, влияние и саморазрушение

Власть Пикассо коренилась в ужасающем самолюбии и силе воли. В молодости его воображение поразила кон-

цепция Ницше о «воле к власти», согласно которой «сверхчеловек» появился на свет, чтобы действовать в мире, где нет Бога. Этот романтический, но таинственный богоподобный персонаж многое значил для анархистской натуры Пикассо. Он мгновенно присвоил себе «сверхчеловека» Ницше. Когда Ницше написал: «Я сам есть рок (сверхчеловек) и сам ставлю условия своего существования на вечные времена», Пикассо уверился в том, что это именно его образ. К существующей своей теории Ницше также прибавил, что власть достается тому, кто берет ее, и эта эгоистичная философия также нашла отклик в душе Пикассо. Художник примерил на себя мантию верховного мастера искусства, преподнесенную ему обожающей публикой. Его бунтарство не знало границ, и после войны он, как и Жан-Поль Сартр, официально вступил в коммунистическую партию, чтобы шокировать общество.

Харизма Пикассо привлекала к нему множество сторонников из числа парижских интеллектуалов начала века. Коко Шанель, Чарли Чаплин, Жан Кокто, Гертруда Штайн, Жан-Поль Сартр, Альбер Камю, Гийом Аполлинер, Сергей Дягилев, Элис В.Токлас, Поль Элюар — вот имена некоторых его друзей. Коко Шанель отдала должное магнетизму гения, сказав: «Страсть к нему захлестнула меня» и «я вся дрожала, когда он был рядом». Жан Кокто охарактеризовал его внутреннюю силу как «электрический разряд... строгость, несомненный талант, умение подать себя и притягивающий к себе блеск. Он обладал почти вселенской самоуверенностью, которой трудно воспротивиться. Казалось, ему все по плечу». Гертруда Штайн также подтвердила это свойство: «В нем пылал внутренний огонь, который чувствовался сразу; он обладал обаянием, которому невозможно было сопротивляться». Анри Матисс был более объективен и высказал менее пристрастное мнение о его работах: «Пикассо обладал всепоглощающим желанием бросать вызов всему миру, шокировать, разрушать и перестраивать его».

Самолюбие и харизма

Внушительное самолюбие и харизма Пикассо были побочными продуктами его чудовищной воли. Эта спо-