Четырнадцать сказок о Хайфе

Сказка десятая О заброшенной синагоге и ее духах

30 декабря 1947 года провокаторы из еврейской боевой организации «Эцель» из проезжающей машины бросили две гранаты в большую группу арабских рабочих, стоявших у ворот хайфских нефтеочистительных сооружений. Шестеро рабочих были убиты, еще сорок ранены. В ответ арабская толпа ворвалась на территорию сооружений; во время погрома сорок два еврея были убиты и около пятидесяти ранены. Английская мандатная полиция и армейские отряды прибыли только через час, прекратив расправу, хотя и с некоторым опозданием. Несмотря на то, что, как оказалось, назначенный англичанами констебль и сам принимал участие в погроме, часть арабских рабочих помогла своим еврейским коллегам спрятаться или бежать. Еврейское агентство «Сохнут» осудило действия боевиков, однако в тот же день утвердило и акцию возмездия. В новогоднюю ночь с 31 декабря на 1 января, регулярные боевые части еврейских отрядов самообороны, с 1941 года получившие название «Пальмах», атаковали деревни Баллад-аль-Шейх и Хауша, в которых жила значительная часть арабских рабочих хайфских дистилляриев. Точное число погибших неизвестно; разные источники указывают цифру от семнадцати до семидесяти человек, включая нескольких женщин и детей. Также погибли трое нападавших. Уже на следующий день еще двенадцать евреев и четверо арабов были ранены при различных перестрелках и бомбометании на территории города. Так, вместе с новым 1948 годом в Хайфу пришла гражданская война.

Дальнейшие события хорошо известны. Оставаясь в тени еще недавно закончившейся катастрофы, еврейские жители города со жгущей тревогой и нарастающим ожесточением следили за непримиримыми и полными ненависти заявлениями правителей окружающих арабских стран, подкрепленными их огромными человеческими ресурсами; постепенно евреи склонялись действовать со смесью решительности и отчаяния. Арабское же население города было растеряно и деморализовано. Высший арабский комитет во главе с иерусалимским муфтием Мухамадом Амином эль-Хусейни, еще недавно бывшим тесно связанным с нацистским руководством, декларировал необходимость тотального уничтожения еврейского присутствия в Палестине и требовал от арабских жителей эвакуироваться, для того чтобы облегчить военные действия. 5 февраля в Дамаске была сформирована Арабская освободительная армия. Несмотря на это, 22 февраля Хайфский арабский национальный комитет призвал арабских жителей города прекратить военные действия и вернуться к работе и повседневной жизни. Но было уже слишком поздно. 20 апреля командующий хайфским гарнизоном Арабской освободительной армии Амин-бей Изз аль-Дин бежал в Дамаск, передав командование инженеру по водоснабжению. Во время утренней атаки 21 апреля еврейские армейские подразделения вышли к мосту Рушмия, разделив арабский город на две части; 22-го арабский гарнизон фактически капитулировал, а в руках отступающих английских частей остался только порт. Уже 23-го на окраинах Хайфы снова появились боевики из Эцеля, но были вытеснены армейскими частями «самообороны». К лету 1948 года из семидесяти тысяч хайфских арабов в городе оставалось не более пяти-шести тысяч. Огромное приморское пространство от устья реки Кишон до катакомб и руин старой Хайфы превратилось в город-призрак.

Синагога «Шатер Сары» находилась в дальнем углу еврейского района Адар, некогда называвшегося «Роскошью Кармеля», там, где склон горы резко меняет угол наклона и начинает скатываться к нижнему городу, Вади Салиб и Халисе, до сих пор во многом сохранившим предвоенный пейзаж. Уже шестьдесят лет многие дома в Вади Салиб и Халисе стоят пустыми; в некоторых местах на стенах до сих пор видны следы пуль. Потомки их владельцев разбросаны по Иордании, Сирии и Ливану; а в самих домах, как говорят, поселились призраки и бездомные. Человеку в здравом уме не придет в голову бродить здесь ночью. Ветер шелестит в пустых оконных проемах, призраки домов шуршат и вздыхают за спиной, они могут ударить незваного гостя или даже вытолкнуть его в окно; бездомные и наркоманы требуют денег на еду или дозу. Впрочем, и синагогу «Шатер Сары» постигла не многим лучшая судьба. Во время боев она была разграблена и осквернена ополченцами Арабской освободительной армии; и, как в человеческой душе, в ней что-то сломалось и так же, как в душе, по всей видимости, навсегда. После войны ее стены были вновь покрашены, арон а-кодеш был приведен в порядок, но службы шли как-то странно, неупорядоченно и надрывно; молитвенники пропадали, а миньян мог не собраться даже в субботние дни. И еще через несколько лет в ней повесился молчаливый синагогальный служка, из тех нервных, сломленных и бесполезных людей, чудом переживших нацистские лагеря смерти, которых Бен-Гурион назвал «человеческим пеплом». Он оставил путаное письмо с обвинениями в адрес «сионистского истеблишмента», «сделавшего бесчеловечность своим главным принципом», и Бога, который, как он утверждал, «из лености», выбрал для себя роль молчаливого Deus Absconditus.