Четырнадцатые звездные войны

— Суть в том, что бойцы следуют за вами. Я сомневаюсь, что они станут столь упорно сражаться за меня, если вас убьют.

— Не о том речь, полковник. Поверьте мне, я нс хочу выходить в этот дозор, но если я не выйду в первый раз, другого может не быть. Мы не привыкли держать фронт и требуются некоторые действия, чтобы поддержать стойкость моих бойцов.

— И поэтому вам надо стадом их гнать в бой.

— Если пойду я, пойдут и они,— она пожала плечами.

— Я одолжу вам центуриона и нескольких штабных караульных.

— Нет, пошлите со мной тех же солдат, что пошлете с любыми частями Патриотов,— она с минуту покачивалась. Отсутствие сна, виски и узел страха в животе на миг соединились. Она секунду держалась за край стола, пока Фалькенберг глядел на нее.

— О, черт,— произнесла она. Затем слегка улыбнулась.— Джон Кристиан Фалькенберг, неужели вы не понимаете, почему это должно быть именно так?

Он кивнул.

— Мне это не нравится. Ладно, получите последние наставления от главстаршины через двадцать пять минут. Желаю удачи, мисс Хортон.

— Спасибо,— она поколебалась, но больше ей нечего было сказать.

Дозор бесшумно двигался сквозь низкий кустарник. Что-то промелькнуло мимо ее лица. «Белка-летяга»,— подумала она. На Новом Вашингтоне водилось много планирующих зверей.

Низкий холм пропах толуолом от выпавших там в последнем бою снарядов и мин. Ночь была темной, как смоль, только с тусклым красным отсветом Франклина на дальнем западном горизонте, настолько слабым, что он скорее чувствовался, чем виделся. Мимо стреканула еще одна летучая лисица, гонявшаяся за насекомыми и пронзительно кричавшая в ночи.

Дюжина ранчеро следовала единой цепью. Позади них шел связной манипул из отряда Сорок Второго. Гленда гадала, что они делают с инструментами, когда выполняют боевой долг, и жалела, что не спросила. Последним в цепи был сержант Грушка, отправленный главстаршиной Кальвином в последнюю минуту. Гленда Рут была рада его видеть, хотя и чувствовала себя виноватой в том, что он идет с ними.

«А это глупо,— сказала она себе.— Так склонны думать мужчины. А я не должна. Я не пытаюсь ничего доказать.»

Ранчеро несли винтовки. Трое из бойцов Фалькенберга тоже. Двое других несли средства связи, а сержант Грушка автомат. Это казалось жалко малыми силами для оспаривания территории у ковнантских хайландеров.

Они прошли аванпосты и двинулись в лощину между холмами. В безмолвии ночи Гленда Рут чувствовала себя совершенно одинокой. Она гадала, чувствовали ли это и другие. «А что насчет наемников? — думала она.— Они, во всяком случае, были тут не одни. Они были с товарищами, делившими с ними еду и бункера.»

Пока был жив хоть один из бойцов Фалькенберга, будет кому позаботиться о пропавших. А их заботят другие бойцы, сказала она себе.

Главстаршина Кальвин, с его грубоватым отстранением от себя сообщений о потерях: «Ба, еще один солдат»,— сказал он, когда ему сообщили о старом товарище, павшем в бою с танками. Эти мужчины...

Она попыталась представить себе мысли наемного солдата, но это было невозможно. Они были слишком чужими.

Был ли Фалькенберг подобен остальным?

Они были почти в километре от линии фронта, когда она нашла узкую лощину глубиной в два метра. Она извивалась вниз по склону вдоль подходов к оставшимся позади аванпостам, и любые наступающие войска, атаковавшие се участок, должны были пройти мимо нее. Она сделала бойцам знак окапываться.

Ждать труднее всего. Ранчеро постоянно двигались кругом и ей пришлось проползти вдоль лощины, и шепотом велеть им нс шуметь. Часы тянулись один за другим. Каждый — мука ожидания. Она взглянула на часы и увидела, что с тех пор, как она смотрела на них последний раз, не прошло никакого времени, и твердо решила не смотреть на них полные пятнадцать минут.

После того, что казалось пятнадцатью минутами, она ждала то, что наверняка было еще десятью, затем посмотрела и увидела, что в целом прошло только одиннадцать минут. Она в отвращении обратилась к пялению глаз в ночь, щурясь на формирующиеся силуэты, силуэты, которые не могли быть реальными.

«Почему же я все время думаю о Фалькенберге? И почему же я называю его по имени?» Его вид во сне тоже продолжал преследовать ее. В свете звезд она почти могла видеть вновь миниатюрные фигуры. В ее ушах звенели равнодушные приказы Фалькенберга: «Этого убить. Этого сослать в рудники». Он мог бы это сделать, подумала она. Он мог бы... К миниатюрным присоединились фигуры побольше — в боевых доспехах. С неожиданным осенением она поняла, что они были реальными. Ниже ее, в лощине, стояли, не двигаясь, двое солдат.

Она коснулась сержанта Грушки и показала. Солдат внимательно посмотрел и кивнул. Пока они следили, к паре разведчиков присоединились новые фигуры, пока в складке холма, в двухстах метрах от них не оказалось около пятидесяти солдат. Они были слишком далеко, чтобы оружие ее отряда произвело большой эффект, и по лощине шепотом поползла команда Грушки, велевшего бойцам оставаться неподвижными и не шуметь.