Четырнадцатые звездные войны

— Это ты теперь так думаешь,— ответил Вейси и глотнул из стакана.— Теперь ты думаешь так. Но это теперь, в год 2403, дикая цивилизация, расколовшаяся на дюжину различных культур и путей. А пятьсот лет назад средний человек и не мечтал покинуть Землю. И чем мы дальше идем, тем больше мы отходим друг от друга.

— Но ведь венерианская группа впереди всех?— спросил Донал; его юношеская сдержанность исчезла в огне неразбавленного виски.

— Не думай так,— ответил Кейси.— Единственная дорога в будущее — наука. Старая Венера, старый Марс, даже Нептун — их дни сочтены. Блейнз — богатый и влиятельный старик, он не знает тех изобретений и усовершенствований, что сделаны на Марсе, Культисе, Фредлизе и Сете. Никогда не решайте с первого взгляда, молодые, обязательно бросьте второй взгляд, когда будете среди звезд: в девяти случаях из десяти первый взгляд приводит к ошибке.

— Слушайте его, мальчики,— сказал Ичан, добавив:— Ваш дядя Кейси мудр. Я хотел бы дать вам такие же хорошие советы, как он. Продолжай, Кейси.

— Ничто в мире не остается постоянным,— сказал Кейси, и с этими словами виски ударило Доналу в голову, стол и темные худощавые лица погрузились в полутьму, а голос Кейси долетал как бы с большого расстояния.— Все меняется, и это мы должны постоянно иметь в виду. То, что было справедливо вчера, может оказаться неверным завтра. Помните это и никогда не воспринимайте ничьи слова, даже мои, на веру, предварительно не проверив их. Мы размножились, как библейская саранча, и расселились среди звезд, разбившись на множество групп и идя разными путями. Мы стремимся вперед, но куда? Мы все ускоряем бег, но что нас ждет впереди? У меня такое чувство, что мы стоим в преддверии чего-то огромного, отличного от прошлого, и, может быть, ужасного. Сейчас особенно нужна осторожность.

— Я стану величайшим полководцем,— воскликнул Донал, не в силах удерживать громкие, но бессвязанные слова.— Я покажу им! Они все увидят, каким может быть дорсаец!

Ему показалось, что все глядят на него, хотя лица их превратились в смутные пятна, кроме лица Кейси, которое по странному капризу было хорошо видно ему. Кейси глядел на него печальными, все понимающими глазами. Донал почувствовал на плече руку отца.

— Пора кончать,— сказал отец.

— Вы увидите...— начал Донал. Но все уже встали, подняли стаканы и повернули к Ичану, который подал Доналу его стакан.

— Чтобы мы все встретились вновь,— сказал отец. Они выпили стоя.

Остатки виски из стакана, безвкусные как вода, прошли по языку и горлу, на мгновение все прояснилось, и Донал вновь увидел стоящих рядом с ним высоких мужчин. Они были высокими даже по дорсайским понятиям: даже брат Мор выше его на полголовы, хотя и стоял среди них как подросток. Но тут Донал почувствовал к ним огромную жалость, жалость как если бы он был взрослым, а они — детьми и нуждались бы в его защите. Он открыл рот, собираясь сказать один-единственный раз в жизни, как он любит, как он всегда будет заботиться о них, но тут туман сомкнулся вокруг него и он смутно почувствовал, что Мор ведет его в комнату.

НАЕМНИК-I

Донал расправил плечи под узким гражданским пиджаком и осмотрел себя в зеркале, висевшем на стене его маленькой комнаты. Зеркало отразило нечто незнакомое. Три морские недели сильно изменили его. Изменилась самооценка. Он не узнавал не только свой костюм — куртка испанского стиля, узкая рубашка, узкие брюки, заправленные в сапоги черного цвета, как весь костюм,— не узнавал он свое тело. К переоценке привели его встречи с обитателями других миров. Их относительно низкий рост сделал его высоким, их мягкость сделала его жестоким, их нетренированные тела заставили его ощутить силу и уверенность в себе. Направляясь с Дорсая к Арктуру, окруженный другими пассажирами-дорсайцами, он не замечал этого постепенного изменения. Только в обширном космическом вокзале Нептуна, окруженный шумными толпами, он ощутил эту перемену. Теперь, пересев на другой корабль и приближаясь к Френдлизу, он оказался на огромном лайнере, где, вероятно, кроме него не было ни одного дорсайца. Он глядел на себя в зеркало и чувствовал, будто внезапно повзрослел.

Он вышел из каюты, двери которой захлопнулись за ним, и повернул направо по узкому коридору с металлическимц стенами. Он шел, вдыхая пыльный запах, поднимающийся от ковра, по которому прошли тысячи ног. В молчании Донал миновал комнату отдыха и через тяжелую дверь, захлопнувшуюся за ним, прошел в коридор соседней секции.

Он остановился у перехода между секциями, у поперечного коридора, шедшего направо к умывальнику, и чуть не столкнулся со стройной высокой девушкой в коротком платье простого и несколько устаревшего покроя, стоявшей у питьевого фонтанчика.

Она отпрянула с настороженным видом в коридор, ведущий к женской умывальной комнате. Несколько мгновений они, застыв на месте, глядели друг на друга.

— Прошу прощения,— сказал Донал и сделал два шага, но между этими двумя сделанными им шагами и третьим какое-то внезапное побуждение заставило его изменить свои планы: он повернул обратно.

— Разрешите,— сказал он.