Четырнадцатые звездные войны

Он кивнул головой, сидя в кресле, но ничего больше не сказал.

— Надеюсь, что мы не надолго прощаемся, сэр,— сказал я и вышел.

Теперь с надлежаще оформленными документами я смог возвратиться на Новую Землю в качестве официального корреспондента «Ньюс Сервис».

Я прибыл в расположение войск Френдлиза, с ближайшего командного пункта позвонил в штаб и договорился с командующим Бесселем о встрече.

Хотя при разговоре френдлизец мне не «тыкал», а обращался на «вы», судя по его тону, он не был рад моему появлению. Но все же, соблюдая приличия, он согласился принять меня. Узнав, где я нахожусь, Бессель сказал, что пришлет за мной амфибию.

Когда мы остались с ним наедине в штабной палатке, он с угрюмой улыбкой на лице пытался изобразить радушного хозяина.

— Очень рад вас видеть, ньюсмен... Садитесь, пожалуйста, ньюсмен Олин... Я так много слышал о вас.

Это был человек 40-50 лет, с коротко остриженными, слегка седыми волосами. Тяжелая челюсть, выдающаяся немного вперед, придавала его лицу мрачное выражение.

— Думаю, что вам и следовало обо мне много слышать,— немного резко сказал я, садясь в предложенное кресло.— Поэтому-то с самого начала я хотел бы напомнить вам, командующий, о беспристрастности членов «Гильдии» «И.Н.С.».

Командующий откинулся на спинку кресла.

— Мы знаем, что члены «Гильдии» дают клятву беспристрастности. Но, думаю, что в вашем случае, ньюсмен, нет повода даже в душе упрекать нас в том, что случилось. Поверьте, я очень сожалею о смерти вашего шурина и вашем ранении. Но мне все же хотелось бы указать, что Служба Новостей послала вас, члена «Гильдии», написать серию о нашем нынешнем положении...

— Дайте мне кое-что уточнить,— бросил я ему.— Я сам попросил об этом назначении.

Лицо Весселя стало напоминать морду бульдога, которого чем-то сильно раздразнили.

— Я вижу, вы не понимаете, командующий,— выдавливая слова, металлическим тоном продолжал я,— что такое Кредо Беспристрастности членов «Гильдии».

Он продолжал мрачно смотреть на меня.

— Мистер Олин,— немного спустя произнес он.— Вы намерены написать ряд статей, чтобы доказать то, что у вас нет предубеждений против нас?

— Да, против вас у меня нет ничего, ни хорошего, ни плохого,— кивнул я головой.— В соответствии с Кодексом Ньюсмена эта серия статей послужит доказательством нашей беспристрастности и, следовательно, принесет еще большую пользу тем, кто носит нашу форму.

Думаю, что даже тогда он не поверил мне. Его здравый смысл предостерегал от всего того, что я ему сейчас плел, и искренность моей речи не поколебала его осторожного отношения к чужаку, к нефрендлизцу.

Но под конец нашего разговора я уже заговорил его языком. Стремление обелить свою профессиональную принадлежность не могло ему не импонировать. Ведь с чувством уважения к своему рангу и профессии он прожил всю жизнь.

— Ну, ньюсмен. Я не стану говорить, что мы рады видеть вас здесь даже теперь. Но мы будем сотрудничать с вами столько, сколько это будет возможно. Хотя любой репортаж, отражающий факт, что мы здесь являемся непрошеными гостями, может нанести вред...— сказал он и, встав, протянул мне руку. Я тоже поднялся.

— Я так не думаю,— коротко сказал я и пожал его руку. Вессель ответил таким же крепким пожатием и с интересом посмотрел на меня.

— Спокойной ночи, сэр,— сказал я и вышел, услышав за спиной его ответное «спокойной ночи».

И все же я знал, как он удивился, когда первые мои статьи начали появляться в выпусках «И.Н.С.».

В своих репортажах я начал показывать солдат Френдлиза, незаслуженно обманутых прежними правителями мятежного Севера. За последние годы это было впервые, когда солдат Френдлиза не критиковали в прессе. Их, кто не признавал полумер и не желал быть аутсайдерами. Когда была опубликована половина серии, я был так близко к сердцу Весселя и его солдат, как вообще может быть близок чужак.

Конечно, репортажи вызвали вой среди новоземельцев, которые кричали, что их положение замалчивают. И вот очень хороший журналист, Моха Сканоски, был откомандирован «Гильдией» на Новую Землю для выяснения претензий аборигенов.

Я давно уже знал, что в словах заключена некая магия. И вот когда я уже почти закончил серию, то почувствовал вдруг нечто вроде симпатии к этим неуступчивым людям с их мрачной спартанской верой.

Но моя душа была окружена изрезанной, шершавой, каменной стеной, которая препятствовала проникновению туда какой бы то ни было слабости.

ГЛАВА 18

После моего возвращения на Землю среди почты я обнаружил записку от Пирса Лифа.

«Дорогой Там!

Твоя серия статей восхитительна. Но, возвращаясь в мыслях к тому, о чем мы беседовали с тобой в последний раз, я думаю, что простое изложение фактов принесло бы большую пользу для всех нас, чем твое копание в материалах подобного рода.

С наилучшими пожеланиями.

' П.Л.»