Четырнадцатые звездные войны

— Что заставило тебя думать, что мнемо принудит меня изменить свои убеждения?

— Прочти! — прорычал я.— Брайт написал, что помощи не будет! И вам ничего не сказали из опасения, что капитулируете!

— Вот что ты понял!

— А что же еще? Что же другое можно было прочитать в этом приказе?

— То, как там написано,— он встал прямо, сверля меня глазами.— Вы прочитали это без веры, ньюсмен, отбросив имя и Волю Божью. Старейшина Брайт не писал, что мы покинуты. Он вверяет нас в руки нашего

Бога! А если нам не сообщили об этом, то только для того, чтобы никто не суетился и не надевал на себя венец мученика. Взгляните, мистер Олин, это написано черным по белому!

— Но он не это имел в виду. Не это! Кроме того, ведь он сам приказал, чтобы вам сообщили о прекращении поддержки. Но вам никто ничего не говорил. Значит, в его окружении ...

— Мистер Олин,— покачал головой Блек,— я не могу оставить вас в таком заблуждении.

Я всмотрелся в его лицо и заметил проблески симпатии к себе.

— Это ваша собственная слепота,— начал он,— сбивает вас. Вы ничего не видите, и поэтому верите, что человек не может видеть. Наш Бог — не имя. Вот почему в наших церквях нет украшений, которые создавали бы экран между нами и нашим Богом. Послушайте меня, мистер Олин. Церкви сами по себе ничего не значат. Наши Старейшины и Вожди, хотя и Избранные и Посвященные, являются не более чем простыми смертными. Никто не может поколебать нашу веру: ни люди, ни вещи, ни обстоятельства. Даже если то, что вы сейчас говорите, и имело место и наши Старейшины были бы горсткой тиранов, то вы не можете этого доказать! Допустим, это даже вам удалось бы каким-то немыслимым образом, но веру и надежду в наших сердцах вам так и не удалось бы убить! И даже если бы против нас выступили все легионы Вселенной, я все равно повел бы солдат на них и ничто не смогло бы остановить меня!

Он умолк и отвернулся. Постояв минуту, он вышел из комнаты.

Я стоял, не зная, что предпринять. Выбежав из комнаты, я уже не смог догнать Джеймтона.

Военный бронеавтомобиль уже трогался с места.

— Это верно для вас, ну, а для наших людей? — закричал я вдогонку.

Они могли и не услышать меня. Неудержимые слезы побежали из моих глаз. Но я продолжал кричать, что есть мочи:

— Ты убиваешь своих людей, чтобы доказать свою правоту! Ты убиваешь беспомощных людей!

Взлетающий бронеавтомобиль направлялся на юго-запад к ожидавшим его войскам. И мои слова эхом отразились от пустых зданий и деревьев.

ГЛАВА 28

Мне следовало бы уехать в космопорт, но я снова сел в аэромобиль, перелетел через линию фронта и оказался в штабе войск Грима.

Я совершенно не заботился о своей жизни. Здесь мы, вероятно, были похожи сейчас с Джаймтоном. Думаю, что меня по крайней мере дважды обстреляли, несмотря на посольские флажки, пока я пересекал линию фронта.

Незнакомые люди окружили меня, когда я посадил машину возле командного пункта Грима. Пришлось предъявить им свои документы.

Меня провели к опушке небольшой дубовой рощи, и здесь, в тени огромного дуба, я увидел небольшую группу людей. Грим, Ладна и офицеры штаба наблюдали по приборам за перемещением своих войск и отрядов противника. Но громкая речь была вызвана поступающими данными из центра связи, находящегося тут же, невдалеке.

Солнце едва просвечивало сквозь густую крону деревьев. Был почти полдень, день стоял ясный и теплый. Никто не обратил внимания на меня. И только Джекол бросил холодный взгляд, продолжая заниматься своим делом. Но, должно быть, выглядел я довольно паршиво, потому что, оторвавшись от компьютера, он предложил мне стаканчик дорсайского виски.

— Спасибо,— поблагодарил я его, после того как одним махом опорожнил запотевшую рюмку.

— Не стоит,— капитан опять занимался своим делом.

— Джекол,— попросил я,— расскажите мне, что происходит.

— Смотрите сами.

— Я ничего не понимаю. Извините меня за то, что я предпринял против вас. Но ведь это моя работа — добывать новости. А меня хотели оградить...

.— Мне запрещено болтать с гражданскими,— начал было капитан, но тут его лицо просветлело.— Так и быть, ньюсмен. Я согласен, но только потому, что вы хороший боксер. Ваш «хук» правой был великолепен. Пошли.

Он подвел меня к смотровому экрану, где стояли Ладна и Кейси, рассматривая непонятные линии и значки.

— Это,— указал Джекол,— перед вами, ньюсмен, карта местности, на которой будут развертываться боевые действия. Вот это,— палец показал на две извивающиеся линии,— реки Макинток и Сарай. Там, где они сходятся, в десяти милях отсюда, находится Джозеф-таун. Вот эти холмы, как вы видите, как раз между реками. Хорошая позиция, чтобы обороняться, и плохая, чтобы наступать.

— Почему?