Чья-то любимая

– Линда была не просто девка, – произнес Винфильд. Он выкинул в окно пустую банку из-под пива.

При этом его глаза смотрели на Италию с таким прищуром, будто бы ему больше всего на свете хотелось заполучить большой ластик и начисто стереть им всю Италию с лица земли.

– Линда была куда выше, чем девки этой категории, – добавил он. – Это была любовь всей моей жизни, или, скажем, этого месяца – мне все равно. Мне бы хотелось, чтобы этот Богом проклятый Кейси Тиббз научился жить у себя дома. И почему это ковбоям разрешается трахать девок таких международных знаменитостей как мы?

– У меня для тебя есть маленький совет, мой дружок, – сказал Эльмо. – Хватит тебе так долго растравлять себя из-за этой душевной трагедии.

– Это почему же? Ведь она – любовь всей моей жизни! – настаивал Винфильд.

– Потому что, если ты будешь вот так все это мусолить, то наверняка напьешься до чертиков. И полезешь на рожон против этого наездника на быке. А уж после него ты наверняка превратишься в обосранный труп! И мне тогда придется искать себе нового партнера. Вот почему!

В этот ранний утренний час эти двое не очень-то меня веселили; они напоминали перегретую пиццу. Пока мы добрались до нужного нам места, Винфильда дважды вырвало от езды. А добрались мы до какого-то уголка города возле фантастического сада.

– Т. М. – крепкий орешек, – сказал Эльмо, когда мы стали пробираться через всякого рода вспомогательные устройства, необходимые для съемочных площадок.

Тут стояло несколько лимузинов, в которых похрапывали без дела шоферы-итальянцы. Рядом с лимузинами громоздились обычные для киносъемок шумные грузовики и фургоны, до верху набитые бутафорией и всякими постановочными материалами. Здесь все еще лежал тот самый съемочный автомобиль, который опрокинул слон. Сейчас на него с разных сторон залезали шесть—восемь итальянских ребятишек, одетых в красочные лохмотья.

– Вот это и есть Бомарцо, – продолжал рассказывать мне Эльмо. – Он был маленького роста, болезненный и с горбом. Принц времен Возрождения. Он велел своему скульптору установить в кустах фигуры чудовищ. Как мы бы сказали, сделать ему маленький Диснейленд. А теперь Т. М. решил, что это все сделал Нерон. Хотя все очевидные факты это опровергают.

– Т. М. не имеет склонности извращать исторические факты, – произнес Винфильд.

С одного взгляда на эту заваруху было ясно, что у Бо Бриммера были веские причины для беспокойства. В небольшой долине расположилась полностью экипированная римская армия, все занятия воинов которой состояли в получении денег. Повсюду сновали статисты, некоторые из них дремали, растянувшись вповалку прямо на траве и накрыв головы капюшонами своих плащей. Открывшаяся взору сцена свидетельствовала о том, что задумано грандиозное зрелище, требующее кучи денег и множества актеров. Подобного зрелища не организовывали со времен знаменитой «Клеопатры». Старине Тони дали леденец на палочке стоимостью по меньшей мере в десять миллионов. И все лишь потому, что он когда-то помог им нажиться на умопомрачительно модном фильме под названием «Расселина», в котором пучины моря поглотили три прибрежных города Калифорнии.

По-видимому, «Падение Рима» снимали уже лет десять или пятнадцать, потому что съемки время от времени блокировались то одним директором студии, то другим. А потом этот настойчивый старый ублюдок воспользовался временным отсутствием на студии всякого руководства и протащил-таки свой проект.

Я вылез из машины и принялся бесцельно бродить среди этого безумного хаоса. У ворот спорили с охранниками какие-то туристы, приехавшие сюда посмотреть на знаменитые студийные чудовища. Охранники туристов не пропускали. Я прошел мимо лимузина, в котором восседала Розанна Подеста – она исполняла роль матери Нерона. Тони Маури стоял на каком-то тряском холме. На его лице блуждала обычная ехидная улыбочка. Он держал за руку Джилл, которая что-то ему говорила и при этом сильно хмурилась. Именно для этого мы сюда и приехали: Джилл должна была пустить в ход все свои чары, чтобы всех старикашек можно было использовать в мирных целях.

Разумеется, какова бы ни была Джилл, она никак не могла бы спасти уже провалившийся фильм. Фильм этот был запоздалой задумкой Тони Маури. И стоил он студии «Юниверсал» огромных денег. Единственное, что реально могла сделать Джилл, так это сократить срок агонии у всех, с этим фильмом связанных.