Чья-то любимая

– У нас в Арканзасе дерутся на больших открытых площадках, – сказал он. – Мы не деремся в помещении, чтобы не поломать мебель или не напугать киномехаников. У киномехаников и без того забот хватает.

– Дерьмо! – орал Свен, изо всех сил отталкивая несчастного исполнительного директора, все еще пытавшегося его обуздать. – Ты вонючий козел! – вопил Свен, указывая пальцем на меня. – Я с тобой еще расквитаюсь!

Но бить он меня не стал. Вместо этого он повернулся, протопал к передним рядам зала и рухнул в кресло. Потом вытер кровь с бороды рукавом своего вельветового пальто.

– Кен, не могли бы вы поискать для него салфетку «клинекс» или какое-нибудь бумажное полотенце? – спросил Бо. – Из него кровь хлещет как из пронзенного ястреба. Нам совсем не хочется, чтобы он залил кровью наш кинозал.

Исполнительный директор очень обрадовался, что может заняться каким-то конкретным делом. И поспешил удалиться. Бо, Шерри и я по-прежнему стояли близко друг от друга. Я не очень-то представлял себе, что будет дальше, но снова почувствовал большое облегчение. Несмотря на всем известную историю их отношений, Бо и Шерри держались друг с другом абсолютно непринужденно.

– Можно я сяду между вами? – спросила Шерри. – Ведь он – очень мстительный мелкий мерзавец. Ему может взбрести в голову обвинить во всем меня, и как только у него перестанет течь кровь, он может попытаться меня задушить. Мне будет куда легче наслаждаться вашим фильмом, если я буду чувствовать себя в безопасности.

– Душенька моя, да мы его сразу же засадим в тюрьму, по первому же вашему слову, – сказал Бо. – Мы этого ублюдка закуем в кандалы.

– Не называйте меня душенькой, ничтожество вы этакое! – вдруг разозлилась Шерри. Она не стала ждать нас, а плюхнулась возле Лулу. Дигби Баттонз все никак не мог распрямиться, и так, ссутулившись, сидел под своими наушниками.

– Посмотрите-ка на него, – сказал Бо. – Лично я скорее окунулся бы в говно, прямо с головой, нежели лег бы с ним в постель. Что же такое эти бабы, если они могут сожительствовать с подобными тварями?

Тут погасили свет, и начался показ фильма. В первом кадре мы увидели Тони Маури. Он стоял на самом верхнем ряду Коллизея. Рядом с Тони находился какой-то человек-«шестерка», на голове которого красовалась лохматая австралийская шляпа. Это, вне сомнения, был художник фильма. Фильм был небольшой, кадры сменялись очень быстро. Я не мог уловить, что думали о нем сидевшие в зале. Один раз я четко услышал, как Шерри сказала:

– Глядите-ка, это Харви.

И все, – пока фильм не кончился.

Обычно после окончания первого показа в зале наступает неловкое молчание. Зрители пытаются придумать какие-нибудь приятные для авторов фильма слова. На сей раз подобных проблем не было. В ту самую минуту, как зажегся свет, со своего места вскочил Свен. Он направился прямо к проходу возле моего кресла и обратился к Шерри.

– Отвратительно! Пошли отсюда! – заявил он. На глазах Шерри снова были черные очки.

– Идем, Папочка, – сказала она и встала.

Я шагнул в проход между рядами, пропуская ее.

– Кто это разрешил вам бить его? – зло произнесла Шерри, проходя мимо меня.

Вот и все! Никаких «Спасибо за приглашение», никаких замечаний о фильме, ровным счетом ничего.

– До встречи, – обратилась Шерри к Бо и вышла из зала.

Лулу очень сосредоточенно старалась помочь Дигби снять с головы наушники. Исполнительный директор изрек:

– Отличный фильм, просто отличный фильм, – и бросился к выходу; у него было какое-то обиженное выражение лица.

Вероятно, он спешил успокоить Свена Бантинга. Бо пока еще оставался на своем кресле, покусывая ластик на карандаше. Мне показалось, он о чем-то задумался.

– Давайте посмотрим фильм еще раз, – сказал он, давая знак киномеханику.

В это время Лулу и китаец пытались поставить Дигби на ноги, но потом снова сели. Мы просмотрели фильм еще раз.

– Черт побери! Теперь у меня полное представление, – сказал Бо, когда снова включили свет. – Я думаю, надо добавить побольше надписей и, может быть, кое-что подмонтировать. А еще мы могли бы взять нашу программу «R»[5] и показать этот фильм в колледжах.

В этот момент по проходу продвигалась Лулу и ее свита.

– Было занятно, – сказала она. – Дигби часть фильма проспал, особенно второй показ. Наверное, нам лучше отправиться домой. Дигби совсем вымотался.

Уход Лулу, совершенно очевидно, никакого значения для Бо не имел. Он помахал ей карандашом с обгрызенным ластиком и продолжил наш разговор. Его монолог длился довольно долго. Бо вслух размышлял о возможностях, открывающихся перед этим фильмом после соответствующей рекламы. Но я его не очень-то слушал. Мне подумалось, что лучше бы вместо приятеля Шерри Соляре я стукнул бы ее самое. Меня здорово разозлило, что Шерри даже и не подумала сказать мне «спасибо». Единственное, чего мне тогда хотелось, – это просто взглянуть на нее, но она оказалась гораздо находчивее, чем я. Она увидела меня, а я – ее солнечные очки. Думаю, она поставила меня на место или, точнее, показала, где, по ее мнению, это место расположено.