Чичерин

Чичерин — работник великолепный, добросовестнейший, умный, знающий. Таких людей надо ценить. Что его слабость — недостаток «командирства», это не беда. Мало ли людей с обратной слабостью на свете!

Работать с Чичериным можно, легко работается, но испортить работу даже с ним можно»[15].

После этого письма Ленина и дополнительного поручения Красину внушить Иоффе, чтобы он «держал себя как посол, выше которого нарком иностранных дел»[16], Иоффе прекратил свои попытки «перенесения наркомата в Берлин». И если Чичерину и не довелось полностью узнать, как заботился о нем и берег его Ленин, тем не менее он на каждом шагу ощущал ленинскую поддержку.

Переговоры затягивались. Прошло уже несколько недель после встречи в Москве, а германское правительство так и не проявило интереса к ним. Чичерин посылал запросы в Берлин, пытался разузнать что-нибудь у Мирбаха, но бесполезно — немцы не спешили.

Наконец 20 июня 1918 года открылось первое заседание финансово-политической комиссии, а вскоре под настойчивым влиянием НКИД немцы были вынуждены назначить заседание и политической комиссии.

Враждебная позиция германского правительства по отношению к Советской России, постоянные вымогательства уступок, сопровождаемые угрозами и ультиматумами, выматывали силы. Как Германии хотелось казаться сильной и непобедимой! А ее силы были на исходе, в стране царила страшная разруха, народ жаждал мира.

Рассказывая об одной из своих встреч с наркомом летом 1918 года, очевидец тех дней Е. Я. Драбкина писала:

«…На долю Чичерина выпала тяжелейшая миссия: он должен был вручить договор торжествующим победителям, а затем на протяжении долгих месяцев встречаться с ними, выслушивать их наглые претензии, не давать повода для провокаций.

Он делал все это с абсолютным самообладанием, ровно, тихо, незаметно. Глядя со стороны, можно было подумать, что это дается ему без труда и насилия над собой.

Когда я вошла в кабинет Чичерина, он показывал Маркину какую-то книгу. Подойдя, я увидела, что это «Божественная комедия».

Видимо, заканчивая разговор, Чичерин сказал Маркину:

— Седьмой круг ада предназначен для тиранов, которые жаждали золота и крови. Если бы Данте писал «Божественную комедию» сегодня, он наверняка поместил бы в седьмой круг прусских юнкеров с их закрученными вверх усами…»

Кто мог предположить в то время, что в Москве назревали события, которые грозили сорвать все, что было достигнуто до сих пор?

4 июля в Большом театре собрались делегаты V Всероссийского съезда Советов. Левые эсеры решили дать бой большевикам. Их представитель Камков выступил с истеричной речью, в которой призывал к войне против немцев, к разрыву с ними отношений и изгнанию из Москвы германского посла Мирбаха.

По всему было видно, что левые эсеры взяли курс на срыв съезда. Но большинство пошло не за ними, а за Лениным. Левые эсеры покинули зал заседаний. Позже стало известно, что в эти дни вместе с представителями Антанты они завершили разработку плана контрреволюционного мятежа.

Вышедшие на следующий день газеты заклеймили вылазку левых эсеров. Они опубликовали доклад Чичерина V съезду Сонетов. Кратко и убедительно нарком разъяснял широким массам принципы советской внешней политики, доказывал необходимость мира с Германией.

Съезд продолжал работу. Левые эсеры вновь попытались «разъяснить» свою политику. Снова на трибуне Камков. И вновь поток демагогических фраз и крикливых лозунгов.

Как и на IV съезде, враги революции обращают свои удары против Чичерина. Они пытаются скомпрометировать его, называют изменником, вступившим в сговор с германским империализмом.

Наступил третий день съезда, 6 июля 1918 года.

В Москве было неспокойно. Замечалось скопление вооруженных групп. По городу ползли тревожные слухи о восстании в Ярославле, о найденной под сценой Большого театра адской машине. Поговаривали о погромах. И в довершение — неслыханная провокация левых эсеров. Их представители Блюмкин и Андреев вломились в германское посольство и убили посла Мирбаха.

Чичерин был занят разработкой директив для советской делегации на переговорах в Берлине, когда к нему кто-то ворвался и крикнул:

— Мирбах убит!

Взрывом эсеровской бомбы Советская Россия ставилась на грань войны с Германией. Лучшего предлога для наступления германская военщина не могла и придумать! Как быть?

Ленин, Чичерин и другие члены Советского правительства прибыли в германское посольство. Они застали там перепуганного насмерть советника Рицлера, растерянных чиновников.

Чичерин нервничал. Он с трудом мог скрыть свои чувства. Ленин сохранял полное присутствие духа. Глава Советского правительства выразил на немецком языке соболезнование от имени Советского правительства и от себя лично. Он заверил, что преступники будут наказаны.

Спокойствие Владимира Ильича передалось Чичерину. Вернувшись к себе, он всю ночь думал о выходе из создавшегося положения.