Чик. Невероятное путешествие странного мальчика

– Приду! – крикнул Чик.

Этот разговор Чик и передал Старшему Брату. Не так подробно, конечно. Зачем ему подробности? Но и этого было достаточно, чтобы Старший Брат позеленел от злости.

– Значит, ты спешишь теперь туда, чтобы продолжить разговор? – издевательским тоном спросил Старший Брат.

– Да, – ответил Чик. – Мне бы не хотелось заставлять его ждать. Ведь Облаку очень важно найти себя.

– Так, – рявкнул Старший Брат, – и ты ему в этом поможешь.

– Да, – скромно ответил Чик.

– А мне по хозяйству помочь ты не хочешь?

– Разве это так же важно? – удивился Чик.

– Нет, вы посмотрите, какая наглость! – закричал Старший Брат. – Лентяй! Лежебока! С облаками разговаривать каждый может, а вот огород вскопать…

– По-моему, наоборот, – смирно ответил Чик, – огород сможет вскопать каждый, а вот понять облако ты, например, не можешь.

Этого ему, конечно, не следовало говорить. Старший Брат налетел на него с кулаками и принялся дубасить. Как Чик ни уворачивался, ему здорово досталось. Старший Брат лупил его и при этом зло выкрикивал:

– На огород! Немедленно! Лопату в руки! Лентяй! Дармоед! Ещё одна выдумка, и я тебе голову оторву!

2

Итак, Чик оказался на огороде. Он ковырял лопатой землю и разговаривал сам с собой:

– Конечно, Старший Брат имеет право командовать мной. Ведь он заменил мне отца и мать. Он заботится обо мне, кормит меня… Но я же никогда не отказываюсь помогать ему по хозяйству!

И правда, у Чика было немало обязанностей: он вскапывал и засаживал огород, чистил хлев, косил и запасал на зиму сено, кормил всю живность, которая имелась в хозяйстве… Он помогал Старшему Брату перекладывать крышу и чинить забор, заготавливать на зиму дрова и собирать урожай. И много разного другого делал Чик, иногда он так уставал, что засыпал прямо на ходу. Но Старшему Брату всегда казалось, что он делает недостаточно. Старший Брат просто закипал, если видел, что у Чика выдалась хоть одна свободная минутка. Он сразу налетал с кулаками, обзывал Чика лентяем и дармоедом, не скупясь, отвешивал тумаки и затрещины. Чику оставалось только уворачиваться – Старший Брат был большой и сильный, Чику ни за что бы с ним не справиться.

Вся эта работа по хозяйству была тяжёлой и далеко не всегда приятной. Зато всё, что окружало Чика, казалось ему интересным и достойным внимания. Поэтому он старался не думать о том, как ему трудно. От усталости он отвлекал себя разговорами с любой живностью, которая попадала ему на глаза. Вот это было действительно здорово! На такое не было жалко ни сил, ни времени. Дождевой червяк на огороде неторопливо описывал ему свою жизнь под землёй, пчёлы спорили о лучших медоносах, листья жаловались на личинок, которые их поедают, а личинки – на птиц, которые их склёвывают. Птицы делились трудностями выращивания птенцов, коровы в хлеву рассказывали о самых вкусных и пахучих травах, роса могла поведать о великом путешествии дождевой капли, которой она доводилась родственницей…

Чик не стеснялся вмешиваться в такие разговоры, переспрашивать, уточнять. Ему нравилось узнавать новое, неизвестное, ему хотелось дружить, помогать, делиться тем, что знал он сам… Порой он так увлекался беседой с какой-нибудь букашкой, что даже не замечал, как за ним наблюдает сосед или соседка, а то и целая ватага деревенской детворы. Не видел он и того, какие у них при этом лица – удивлённые, сердитые, насмешливые, возмущённые: чем это он там занимается?! К действительности его нередко возвращал удар в спину или в затылок – в него летел ком земли или камень, брошенный озорным мальчишкой. Чик оборачивался, как испуганный зверёк. И слышал:

– Эй, дурачина, ты с кем там сейчас болтал?

«Дурачина…» Они всегда так его называли. Даже имя его, кажется, позабыли. Они говорили:

– Слыхали, что дурачина вчера учудил?

Или:

– А наш-то дурачина намедни опять козе зубы заговаривал.

Или:

– Такая умора с этим дурачиной – я слышал, как он уговаривал редис и горчицу не ссориться!

Именно это особенно злило Старшего Брата: Чик ведёт себя не как все, а потому выглядит нелепым и смешным. Чик позорит его! Старший Брат боялся, что люди и его могут счесть таким же дурачиной. И поэтому запрещал Чику рассказывать о беседах с цветами и травами, птицами и насекомыми. А Чик хоть и видел, конечно, что над ним смеются, но думал: если получше объяснить, какие важные и интересные вещи происходят у всех под носом, то, может, они поймут?

«Чего он так разъярился? – думал Чик о Старшем Брате. – Я же не сделал ему ничего плохого! Он говорит, что над ним смеются из-за меня. Но ведь они смеются не потому, что я сделал что-то глупое. Они сами глупы. Почему они возмущаются? Разве так трудно сообразить: всё вокруг живое – деревья, камни, ветры… Значит, они могут говорить. Надо только слушать, и тогда уловишь их язык.

Если я помог разобраться в старом споре стрекозе и муравью, что ж тут смешного? Ведь каждый из них по-своему прав. Живут они совсем по-разному, поэтому им так трудно понять друг друга. В этом-то всё и дело.