Чикаго, 11

Судя по объявлению, что он прочитал в утренней газете, парад начнется ровно в два часа дня, и торжественное шествие проследует вниз по Мичиган-авеню с Саут-Вотер-стрит до улицы Ван Бюрена. В газете говорилось, что оно будет состоять по меньшей мере из тридцати тысяч участников, включая представителей различных родов войск, групп ветеранов и других патриотических ассоциаций. Спонсором парада является «Великая армия Республики» — его будет возглавлять президент Общества ветеранов, он же примет парад с трибуны, возведенной перед Чикагским художественным институтом отцами и матерями солдат, убитых в войнах.

«Надо было им сказать, — размышлял Ла Тур. — Я мог бы сидеть там вместе с руководящей верхушкой».

Он осмыслил эту идею, но потом отбросил ее. Кому охота водить дружбу с генералами? Что касается его, то во всей этой толпе был только один стоящий человек. Но негодяй с Миссури его пристрелил.

Он поставил бутылку в потайное место. Потом, как каждое утро, с надеждой прочистил горло и, ударив воображаемой тростью посреди воображаемой платформы зазывалы, возвестил;

— Так-так! Подходите сюда! Окружайте платформу! Теперь я вам скажу, что собираюсь делать…

За ночь ничего не изменилось. Чуда не произошло. Его голос, как и цель, ради которой он им пользовался всю свою жизнь, пропал. Остался лишь хриплый шепот, а торговцы пилюлями, все как один, говорили, что ему повезло, что остался хоть шепот.

Эксперимент, однако, был терапевтическим. Когда старик закрывал глаза и предавался воспоминаниям, то было так легко по знакомым звукам, образам и запахам переключать сознание на прошедшее.

Ла Тур мог бы поклясться, что слышит ленивое поскрипывание вращающихся «Колес фортуны», астматические вздохи органа карусели, металлический лязг силомера, бычий рев коровы, сшитой из парусины, возбужденные голоса детишек; он чувствовал запах свежего поп-корна, гамбургеров, шипящих на решетке, дешевых духов и аромат напудренных тел девушек-хористок из первого ряда, которые водили хороводы позади него.

Он сделал еще одну попытку:

— Подходите ближе, друзья! Еще ближе! Точно так, сэр! Подходите, отсюда вам будет все видно! Нет, не держите его, леди. Это шоу с девочками, а не бой быков! Ваш муж будет в полной безопасности. Мы нанимаем только очень порядочных молодых барышень из Рэдклиффского колледжа, колледжа Софии Смит и Брин-Морского колледжа. Всех, за исключением той сногсшибательной блондинки в конце. Той, что подтягивает съехавшую подвязку. Она из Беркли, и за ней нужен глаз да глаз. Вот так-то, господа! Подходите и посмотрите на нее! А теперь я собираюсь…

Ла Тур сдался и во второй раз. Ему уже никогда больше не придется работать. По крайней мере, заниматься тем единственным делом, которое он знает.

Он прошел в маленькую ванную комнату рядом со своей спальней, еще раз причесал волосы и удостоверился, что оба кончика набриолиненных усов совершенно одинаковой длины. Выбор гардероба в этот день был не слишком большой проблемой.

Из-за увеличивающейся жары он остановился на шелковом чесучовом костюме, который купил в Гонконге, когда был в турне с Королевским американским шоу. Потом, приладив на голову соломенную шляпу с кричаще-яркой лентой, он взял тонкую тросточку и позволил себе отбыть из квартиры.

Тишина в вестибюле была почти похоронной и столь же дружелюбной. За те два года, что он прожил в этом доме, кроме кивка по утрам и вечерам и разговоров о погоде, он встречался и по-настоящему разговаривал лишь с четырьмя соседями — тремя школьными учительницами из 301-й квартиры и блондинкой-подростком, дочерью библейского вруна с радио, которая живет рядом с ними. Знает Бог, он старался быть учтивым. Но ему никогда в жизни еще не доводилось встречаться с толпой более необщительных или менее разговорчивых зануд. Он даже не знал, чем большинство из них зарабатывает себе на жизнь.

Он полагал, что толстяк мистер Роджерс работает литературным агентом. Он знал, что супружеская пара в квартире рядом с квартирой Мей — профессиональные музыканты и певцы-кантри, но лишь из обрывков разговоров, которые он слышал, когда у них были открыты окна, — ведь они репетировали по крайней мере по четыре часа ежедневно.

Кто-то, вероятнее всего Мери Дейли, сказала ему, что мистер и миссис Гилрой работают в магазине одежды, а чета Гарсия прежде были состоятельными кубинцами, которым пришлось потерять почти все свои деньги. Другая учительница, Энн, как ему помнилось, проинформировала его, что мистер Адамовский, представитель мужской половины супружеской четы из квартиры, расположенной под квартирой Терри Джоунс, был юристом и что он и его хорошенькая жена-брюнетка активно участвовали в либеральном движении и движении за гражданские права.