Чикагские гангстеры могут отдыхать

Я проводил взглядом тонкую и гибкую фигуру Нины в камуфляжной форме, которая шла ей не меньше, чем дорогие костюмы.

— Она не промахнется? — спросил я у Мишани.

— Будь спок! — ответил он, выставив вперед свою лапищу. — Я выставил ей пулемет, как стрелочки часов на Спасской башне.

Мы отогнали наши машины подальше от дороги, чтобы их не заметили. Потом нас с Семеном завалили листьями, и мы затаились. Сигнала мы ждали долго. Я даже едва не заснул. Но вот раздался выкрик сороки. Правда, ещё до этого мы услышали шум приближающихся машин.

— Только не промахнитесь! — мысленно умолял я ребят, натянув наушники и глядя, как мучительно медленно отсчитывает секундная стрелка деления вечности на циферблате.

Я вскочил одновременно с тем, как она коснулась тридцатого деления. Краем глаза заметил, как начала осыпаться листва с выросшего рядом со мной Семена, который уже поливал из автомата поверх голов присевших у машин оглушенных охранников. Мы словно смотрели немое кино. Под ногами охраны оседал черный дым шумовых гранат, рядом со мной валялось отброшенное взрывом колесо, оба автомобиля уткнулись носами в землю, причем второй ещё и врезался в первый, вот почему у ребят из охраны все лица оказались в ссадинах. Кто-то пытался отстреливаться из-за дверца машины, с полу, но вслепую, не поднимая головы.

Ведя правой рукой огонь, я левой отстегнул гранату и бросил под ноги охранникам из второй машины. На секунду перевел взгляд на первую и едва удержался, чтобы не врезать очередью ниже: там, прикрывая шефа, зажимал себе уши явно контуженный Володя. Он весь был залеплен пластырем, на правой щеке чернело огромное пятно, а левый глаз закрывала толстая марлевая повязка.

После взрыва ещё двух гранат часть охранников просто упала, хватаясь за уши, остальные, совершенно деморализованные, пытались пригнуться пониже под градом пуль, свистевших над самыми головами. Да в придачу от гранат, выпущенных из подствольников Мишани и Сереги, взрывались склоны «ущелья», осыпая сгорбившихся внизу людей комьями земли.

Я понимал их состояние. Когда в тебя стреляют, на спину что-то сыплется — поди догадайся, осколки это или земля, — под ногами разрываются гранаты, от звука которых лопаются барабанные перепонки, а сверху свистят пули, никому в голову не придет, что все странным образом живы. Ведь это тебя, именно тебя в упор расстреливают пляшущие перед глазами фигуры в камуфляже!

И в этот момент, словно ставя точку в этом адском спектакле, загрохотал сверху пулемет.

— Ну, все, — мелькнуло у меня. — Сейчас после нескольких очередей надо заорать на охрану, чтобы бросали оружие. Вот только Нина ленту расстреляет…

Но тут началось нечто совершенно не запланированное. Меня сзади что-то сильно толкнуло, ударило в плечо. Я едва не упал носом. Но тут же забыл о своем ранении, решив, что нас обошли… И вдруг сообразил, что пулемет-то стреляет по-прежнему!

Значит… И я с ужасом заметил, как стоявший передо мной охранник прижал к груди руку и, хватая ртом воздух, валится на спину, отброшенный тяжелой пулей к машине. Рядом с ним выронил пистолет, хватаясь за руку, другой. Около меня стоял на коленях Семен, прижимая рукой бок, автомат валялся перед ним, лицо перекосилось. И потом вижу: схватившись за живот, осел на землю Володя, а следом вскинул руки к голове — шеф!

— У Нины сбился прицел! — осенила меня страшная догадка. — Сейчас она превратит всех внизу в капусту!

Я развернулся в сторону холма, заорал, махая руками, заслоняя собою людей на дороге.

— Не стре-ля-а-ай!!!

Страшный удар пришелся мне прямо в грудь, я закашлялся, выплюнул кровь, и получил ещё удар в голову…

Очнулся я от того, что кто-то тер мне виски. В нос ударил резкий запах спирта.

— Дыши, дыши! — услышал я из тумана команду и старательно попытался её выполнить, но в горло мне будто пробку вставили. Тогда тот же голос заорал на меня: — Нюхай! Нюхай!

Я потянул в себя воздух, и в нос мне ударил резкий запах спирта, обжигая легкие, но зато и вытолкнул чертову пробку. Я закашлялся и завертел головой, но этот «кто-то» оказался очень настойчив. Он разжал мне рот и влил обжигающую влагу. Я глотнул, со свистом стал вдыхать воздух. Туман рассеялся. Я увидел над собой лицо Сереги.

— Ну ты, лекарь хренов, — слабо отмахнулся я от попыток влить в меня ещё глоток.

В голове страшно гудело, каждое движение вызывало боль. Саднила грудь. Я опустил глаза, но ни следов крови, ни бинтов не заметил.

— Наверное, спас жилет, — подумал я.

В воздухе пахло гарью. Опираясь на руку, я с трудом сел и осмотрелся. Картина предстала моим глазам — грустнее некуда. Охрана лежала лицом вниз, разбросав руки в стороны. Понять сразу, кто убит, а кто просто сдался, невозможно. За ними присматривал Мишаня. Семен возился над распростертым телом шефа. Рядом сидел Володя, прижимая скованные наручниками руки к животу. На лице у него застыла гримаса боли.

— Слава Богу, Семен жив, — успокоился я. — А как же я? Мне же в голову попали!?

Я схватился за лоб, нащупал здоровенную шишку и посмотрел тупо на свою ладонь, не понимая…