Чикагский блюз

Батя всполошился и собрался сам писать диссертацию за Гвозлика, но его отговорили.

После похорон двоюродной сестры первой мамы Гвозлик тихо уволился с кафедры, и следы его затерялись.

Отец к тому времени остыл к написанию докторской и взращиванию учеников. «Нет, – весело рассуждал он, – крупного ученого и педагога из меня уже не получится. Буду средним». Мама свозила папу в санаторий на Куршскую косу, и вернулись они посвежевшими. «А какие там белочки!» – умилялась мама. «А какая рыбалка! – хвастался отец и косился на телефон: – Мне никто не звонил?»

…Я помнил Гвозлика по фотографии – замаскированная лысина, борода полешком на треугольном лице, взгляд правдоискателя – и поэтому сразу признал его за соседним столиком в пивбаре «Золотое руно», что на Кировском проспекте, неподалеку от киностудии «Ленфильм».

Мы с бригадой вернулись из Северодвинска и отмечали завершение ходовых испытаний, а он сидел с двумя веселыми девицами и доливал себе водку в пиво.

– Я не кто-нибудь, а директор фильма! – возвещал Гвозлик. – В моих руках все финансы и сметы! Если я захочу…

Был восемьдесят третий год, генсеком стал Андропов, и мы совсем не удивились, когда в баре стали проверять документы и интересоваться, почему мы не на работе. У нас были законные отгулы, но не было выписки из приказа о предоставлении оных, и скоро нас всех отвезли в ментовку и посадили в обезьянник до выяснения мест работы.

Гвозлик и здесь оказался рядом, он сидел в толстом песочном пальто, разорванном по спине до воротника, и втихаря курил. Его пообещали вызвать последним. Застеночное братство сближало: я представился и спросил, помнит ли он моего отца, доцента Банникова.

– Конечно! – радостно кивнул он. – Мой научный руководитель! Классный мужик! Он меня однажды так отхреначил! Так отхреначил! Обещал в Обводный канал скинуть, если я пить не брошу! Но я тогда был не прав. Пил по-черному, на кафедре почти не появлялся. А ты точно его сын?.. – Он повернул ко мне вспыхнувшее улыбкой лицо.

– Точно!

– Передавай ему привет! Я сейчас на павильонах снимаю, у меня многомиллионный фильм в производстве. Хочешь, приглашу на премьеру?

– Спасибо, – отказался я и зачем-то спросил: – А вы сейчас пьете?

– Не-е, – помотал головой Гвозлик и пренебрежительно махнул рукой. – Разве что пиво, как сейчас.

VIII. Китайская картина

1

В июле, когда до дня рождения отца и дяди Жоры оставалось меньше месяца, жена предложила продать китайскую картину своей бабушки.

– Ты же видишь, что происходит, – печально сказала Настя. – Не хватало только, чтобы они окончательно поссорились накануне юбилея…

– Вижу, – сказал я. – А тебе не жалко картины?

– А что делать? Мне жалко твоего отца и твою маму. И Дениску жалко. И себя жалко. Мне всех жалко… Но без денег будет не юбилей, а дурдом.

– Ты думаешь, она может прилично стоить?

– Не знаю, – сказала жена. – Свези для начала в Эрмитаж, покажи специалистам. Я прикинула: нам надо, как минимум, восемьсот.

– Чего?

– Не рублей же! Долларов!

Жена взялась перечислять необходимые траты, и я погрустнел.

– Подарки отцу и дяде Жоре! Стол человек на тридцать! Заплатить налог за дачу! Неплохо бы новые туфли твоей матушке, кроссовки Денису…

Картина была в темной буковой раме размером с кухонный стол и изображала суету в каком-то просторном китайском помещении. Настоящий восточный ребус, написанный разноцветной тушью на тонкой рисовой бумаге: в одном углу моют в лоханке молодого китайца, в другом – кошка гонится за мышкой, а за ними собачка, хвостик кренделем; в центре – делегация в халатах и с сундучками в руках кланяется толстому мандарину, сидящему на троне; еще один китаец с белым жасминовым лицом пишет иероглифы на дощечке… Человек тридцать, не меньше. И всяк занят своим делом. Сколько я ни разглядывал картину, смысла происходящего так и не уяснил. Суета в китайском тереме, одним словом. В фанзе.

Судя по всему, лет двести той картине было.

Умершая несколько лет назад бабушка жены, подарившая нам картину, оказалась женой святого. Ее муж, протоиерей одной из петербургских церквей, был расстрелян большевиками, а к тысячелетию крещения Руси канонизирован в ранг святого.

Таким образом, после канонизации моя теща автоматически стала дочерью святого, а жена – внучкой святого. Наш сын Денис, соответственно, – правнуком святого. Я стал мужем внучки святого…

Это, должен заметить, не хухры-мухры, налагает соответствующие обязательства. Как, например, можно повздорить с женой, если она внучка святого? Только взяв грех на душу. Была бы просто жена – поругались и забыли, чего не скажешь под горячую руку. А тут – внучка святого! Большой грех! Поэтому вы, Кирилл Сергеевич, будьте поосторожнее с эмоциями!

Об этом мне не раз намекалось тещей и ее родственниками. А также говорилось, что я должен дать нашему сыну, правнуку святого, хорошее образование, и вообще мне предлагалось личным примером вести его по жизни и оберегать от наущений дьявола…