Чикагский художественный институт

Бернардо Марторель — испанский живописец, миниатюрист. Примечательно, что его имя стало известно лишь в конце 1930-х. До этого художник именовался Мастером Святого Георгия, именно по данному центральному панно алтаря святого, четыре боковые композиции которого хранятся в Лувре.

Святой Георгий, как гласит предание, победил дракона, намеревавшегося пожрать принесенную ему в жертву царскую дочь, и тем самым спас ее. Ключ к пониманию сюжета — в драконе. Для ранних христиан он символизировал зло, в особенности язычество. Потому обращение языческих стран в христианство могло быть представлено в символической форме — как пронзание дракона пикой. Так было принято изображать святого Георгия, это означало победу Каппадокии — города, в котором он родился. Сам город персонифицировался девой — эта традиция была известна в античности, у Афин и Рима были такие покровительствовавшие им божества.

На Западе данный сюжет стал популярным в XIII веке. Вскоре выработался тип его изображения. Картина Мартореля, исполненная в стиле так называемой интернациональной готики, — яркий образец его иконографии: дракон, как обычно, крылатый и покрыт чешуей, святой на белом коне облачен в доспехи римского средневекового рыцаря. Этот образ станет традиционным, в следующем столетии он будет увековечен Рафаэлем в картине «Битва святого Георгия с драконом» (1505–1506, Национальная галерея, Вашингтон).

Ян Госсарт (Мабюзе) (около 1478–1532) Мадонна с Младенцем. Около 1520. Дерево, масло. 53,4x40,2

Живописец, рисовальщик и гравер Ян Госсарт получил прозвище Мабюзе по месту своего рождения. В 1503 он вступил в гильдию Святого Луки в Антверпене. Позже в свите утрехтского епископа Филиппа Бургундского посетил Рим, положив начало традиции поездок нидерландских художников в Италию для завершения своего образования. Большое влияние на творчество Госсарта оказали произведения мастеров итальянского Возрождения, особенно Рафаэля. Его стиль письма стал тоньше.

«Мадонна с Младенцем» — одна из лучших картин зрелого живописца. Существует предположение, что она могла быть левым крылом диптиха, однако никаких сведений о том, что являлось его правой частью, не сохранилось. В Париже, в Лувре, хранится так называемый Диптих Каронделе, одно крыло которого — также «Мадонна с Младенцем», а второе — портрет, очевидно, донатора[1]. Так могло обстоять дело и с чикагской работой.

Альбрехт Дюрер (1471–1528) Рыцарь, Смерть и Дьявол 1513. Гравюра на меди. 25,3x19,7

Альбрехт Дюрер (1471–1528) Рыцарь, Смерть и Дьявол. Фрагмент 1513. Гравюра на меди. 25,3x19,7

В 1513 и следующем годах Альбрехт Дюрер создает три произведения, которые принято объединять общим наименованием «Мастерские гравюры». Это «Святой Иероним в келье», «Меланхолия» и данная гравюра, две последние представлены в музее. Они знаменуют не только высшую точку развития таланта творца, но и вершину всего европейского искусства гравюры.

Совершенно очевидно, что эти работы заключают в себе аллегорический смысл и содержат множество символов. В данном случае изображен рыцарь в латах и на коне. Его немолодое лицо спокойно и сурово, взгляд устремлен вперед, забрало на шлеме поднято. Доспехи изображены настолько точно, что по этой гравюре сейчас можно воссоздать снаряжение воина XVI века. Героя обступают Смерть и Дьявол, сцена происходит в диком лесу. Вспоминаются первые строки «Божественной комедии» Данте:

Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.

У Дюрера, как и у Данте, «сумрачный лес» — это, конечно, не просто пейзаж, а «лес» людских грехов, то есть аллегория. Человека на каждом шагу подстерегают опасности, и главнейшая из них — впасть в грех. Его символизирует Дьявол с мордой вепря, рогами барана и крыльями летучей мыши. То, что он позади всадника, часто интерпретировалось как преодоление Рыцарем искушения. Но и при этом героя впереди ждет неминуемая Смерть. Она обычно представлялась в виде скелета, часто с косой, Дюрер не раз изображал ее. Здесь Смерть имеет плоть, но лицо наполовину сгнило, видны провалы глазниц и носа, а на голове у нее корона. Художник неистощим в изобретении ужасного: вокруг зубцов венца вьются отвратительные, как могильные черви, змеи. О смерти в гравюре также говорят многие аллегорические элементы, в частности череп на земле. Его можно трактовать как иллюстрацию известной сентенции: «Sum quod eris, quod es olim fui»[2]. На заднем плане, на вершине горы, — замок — символ идеального мира («Град Божий», если возводить концепцию к Августину).