Чикатило. Явление зверя

– Слыхал, конечно… – пробормотал он и с уважением кивнул. – Четкая леска!

– У меня две катушки, шурин из загранки привез, он моряк, – сказал мужчина. – Я теперь на рыбалку редко езжу… Хочешь, одну катушку тебе отдам? Жалко, что добро пропадает.

Рот рыбачка против его воли расплылся в улыбке.

– Кто ж не хочет… – сказал он, но тут же спохватился: – Только у меня денег нет. А она дорогая, небось.

– Чудак ты, Сашок, – тоже улыбнулся человек в плаще. – Я ж бесплатно предлагаю. Мне она тоже за так досталась. У меня дача тут, триста метров от платформы, за лесополосой. Хочешь, сейчас и отдам. Пойдем?

Саша подался вперед, готовый прямо сейчас вскочить и бежать вместе с щедрым дядей Андреем, но взгляд его скользнул по щиту с расписанием электричек, и улыбка на загорелом лице потухла. Мальчик отрицательно помотал головой.

– Не… На электричку опоздаю – мамка заругает. Она велела, чтобы я к обеду был, а то больше не отпустит, а уже три часа.

Мужчина пожал плечами, сказал равнодушно, но уверенно:

– Вообще-то до электрички еще полчаса, ты сто раз успеешь. Но нет – так нет. Как хочешь.

Не дожидаясь ответа, он встал, подхватил портфель и пошел по платформе, мимо щита с расписанием, мимо беседующего с торговками милиционера, постепенно удаляясь от мальчика.

Мальчик смотрел ему вслед, кусая губы. В нем боролись желание стать обладателем дефицитной японской лески и опасение опоздать на электричку.

Решение, как всегда бывает в таком возрасте, пришло внезапно. Мальчишка вскочил, подхватил бидончик, удочку и, громко топая кедами, побежал следом за мужчиной, крича на бегу:

– Дядя Андрей! Стойте! Дядя Андрей! Я с вами!

Он догнал доброго и щедрого дядю Андрея. Тот протянул ему ладонь. Мальчик доверчиво взял мужчину за руку; так они и пошли по платформе и дальше, по тропинке, убегающей в лесополосу. Ни милиционер, ни торговки, ни другие пассажиры на платформе не обратили на эту обыденную сцену никакого внимания.

По вторым путям пронеслась, тревожно гудя, электричка.

* * *

Следующим утром в лесополосе возле станции престарелый грибник сделал страшную находку.

Милиция приехала быстро – это был далеко не первый подобный случай за последнее время. Стоял густой туман, в нем угадывались очертания столбов вдоль железной дороги, силуэты деревьев. Чуть ближе были видны несколько милицейских машин, возле них кучкой стояли и курили милиционеры в форме и пара оперативников в штатском.

У кучи опавших листьев и валежника работали эксперты – один фотографировал тело убитого мальчика, другой заносил данные осмотра места происшествия в протокол:

– Множественные ножевые ранения. Половой член отрезан, отсутствует. Глаза выколоты…

Майор Ростовского уголовного розыска Липягин, один из лучших оперативников города и области, неподалеку допрашивал старого грибника:

– В каком часу это было?

Старик покрутил в руках пустую корзину, припоминая:

– Около пяти, должно быть. Я рано встаю, если по грибы. А то дачники все разберут… Иду, а тут такое… Я сразу на станцию, вам звонить стал…

– Никого рядом не видели? – спросил Липягин.

Старик покачал головой.

– Да какое там… Я ж испугался… Туман этот еще… Мальчонку-то за что так, а, товарищ начальник? Он же маленький совсем… Что ж это, а? Как будто немец опять пришел…

Стоявший поодаль капитан Витвицкий, высокий человек с нервным лицом, сделал несколько шагов к куче и увидел торчащие из нее детские ноги – одна в грязном кеде с нарисованной рожицей, другая босая. Ноги были покрыты запекшейся кровью. Из кучи также торчала сломанная бамбуковая удочка. Витвицкий пригляделся к тому, что фотографирует эксперт, резко побледнел, отшатнулся, отошел на подгибающихся ногах в сторону, согнулся, его стало неудержимо рвать.

Курившие милиционеры обернулись.

– Новенький, что ли? – поинтересовался кто-то из оперов.

– Не, сказали, спец, – ответил водитель «бобика». – Ловить этих… Которые вот… – кивнул на останки мальчика, – в лесополосах орудуют.

– Какой из него спец? – хмыкнул другой опер. – Вон как харчи метает…

– Начальству виднее, – пожал плечами водитель. – Из Москвы прислали.

Старик, разговаривавший с Липягиным, вдруг схватился за грудь, захрипел, начал падать, выронив корзинку.

Липягин подхватил его, крикнул оперативникам:

– Паша, «Скорую!» Похоже, сердце…

* * *

Неделей ранее этих печальных событий в Москве, в кабинете заместителя министра внутренних дел Советского Союза, состоялся важный, можно даже сказать судьбоносный разговор.

За большим столом, украшенным дорогим письменным прибором и настольной лампой под зеленым абажуром, сидел хозяин кабинета, уже немолодой, грузный человек в генеральской форме – Владимир Панкратович Сазонов. Напротив него, в кресле для посетителей, расположился следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР полковник Тимур Русланович Кесаев. Они были давними знакомыми, хотя и работали в разных ведомствах.