Чикатило. Явление зверя

– Да. Иначе это называется педерастия, – жестко рубанул майор. – Вы же вроде взрослый человек, в таком заведении работаете. Не прикидывайтесь овечкой. Я не поверю, что вы тут никогда с этим не сталкивались.

– Но я действительно никогда…

– Не врать мне! – рявкнул Липягин и треснул ладонью по столу.

На Нелли Егоровну больно было смотреть. Взгляд ее сделался беспомощным, глаза влажно блестели, губы подрагивали.

Витвицкий с каким-то животным ужасом наблюдал за происходящим. Смотрел, словно зачарованный, и ничего не мог сделать.

– По какому праву вы на меня кричите? – всхлипнула учительница.

– По такому! Вы тут воспитали троих убийц. Рассказать, что они вытворяли с детьми, прежде чем зарезать? Они выкалывали им глаза.

– Что вы такое… наши мальчики не могли… – взгляд женщины поплыл, дыхание сделалось тяжелым.

– На меня смотрите! – прорычал Липягин. – Не могли… Они отрезали у жертв половые органы, а потом их жрали!

У Нелли Егоровны потемнело в глазах, она попыталась встать, шаря в воздухе рукой, будто ища опору. Глаза ее закатились, и учительница кулем повалилась на пол.

Первым среагировал Витвицкий, следом за ним бросилась Овсянникова. Капитан, откинув приличия, расстегнул верхнюю пуговицу на кофточке учительницы и пощупал пульс на шее.

– Воды! – быстро скомандовал он подоспевшей девушке. – Ирина, там графин!

Липягин наблюдал за возней с брезгливым выражением. Подошедший к нему Горюнов смотрел на происходящее с естествоиспытательским интересом.

– Все, майор. Перегнул. Теперь я понимаю, как вы работаете с подследственными.

– С подозреваемыми, – тихо и зло поправил Липягин. – Ты вот что, товарищ москвич, не лезь, куда не следует…

Овсянникова тем временем принесла графин и принялась на весу наливать из него воду в стакан. Витвицкий не стал дожидаться финала, выхватил из рук Ирины графин, набрал в рот воды и с шумом выдул поток брызг на лицо учительницы. Нехитрый способ возымел действие. Нелли Егоровна пришла в себя, приподнялась, села на пол и, часто моргая, стала озираться по сторонам, словно не понимая, где она находится.

Старший лейтенант подхватила учительницу под руку, помогла подняться:

– Как вы? Может быть, «Скорую»?

– У вас в интернате есть врач? – спросил Витвицкий.

– Я… Нет, не нужно. У меня бывает такое… – женщина растерянно искривила губы в попытке улыбнуться, но улыбка вышла корявой, вымученной. – Эмоциональное напряжение…

– Убийц растить – как тут не напрячься, – ухмыльнулся зло Липягин.

– Хватит, майор! – оборвал Горюнов.

– А ты меня не затыкай! – окрысился на него Липягин. – Нашлись защитнички! Устроили цирк с конями!

– Я буду вынужден доложить обо всем произошедшем, – официальным тоном произнес Горюнов.

– Это ваше право, товарищ майор, – усмехнулся Липягин и направился к двери. – Устроили круговую поруку. «Наши мальчики не могли…» Разбирайтесь тут сами, я к директрисе. Думаю, она уже готова к разговору.

Он вышел, хлопнув дверью.

Овсянникова и Витвицкий усадили на стул Нелли Егоровну. Горюнов подал учительнице стакан воды. Та приняла его с молчаливой благодарностью, принялась пить, держа стакан двумя руками. Но взгляд женщины не отрывался от двери, за которой скрылся Липягин.

– Извините нас. Коллега слишком эмоционален, – мягко произнес Горюнов, хотя Витвицкий видел, что майор ни разу не раскаивается. – Вы можете сейчас говорить?

– Да, могу… – Нелли Егоровна вяло кивнула и отставила пустой стакан. – Скажите, это правда? Что говорил этот человек про детей?

Горюнов кхекнул, посмотрел на Витвицкого.

– Не волнуйтесь. Вот капитан Витвицкий, его зовут Виталий Иннокентьевич. Он психолог, все вам объяснит и задаст несколько вопросов.

* * *

Чикатило завязал шнурки, поднялся на ноги, хрустнув коленями, взял с вешалки шляпу, перекинул через руку плащ. Погода переменчивая, сейчас вроде бы жарко, а в другой раз солнце зайдет за тучи, подует ветерок и уже прохладно. Межсезонье.

Он взял портфель. Фаина, что стояла тут же, в прихожей, оглядела мужа придирчивым взглядом, деловито поправила ему галстук.

– Деньги я тебе дала. В Шахтах зайди в универмаг. Говорят, там фены польские выбрасывают, вдруг повезет. И кассету купи, на день рождения Юрику подарим. TDK называется, девяносто минут. Хорошо?

– Конечно, Фенечка. Зайду. Если фен будет – обязательно куплю.

– И кассету, – напомнила Фаина.

– И кассету, – с мягкой улыбкой кивнул мужчина. – Ну, пока.

Он чмокнул жену в щеку и вышел. Фаина волновалась напрасно, ее муж никогда ничего не забывал, особенно в мелочах.

* * *

День, казавшийся бесконечным, закончился. Интернат и пережитое из-за происходящего в нем нервное напряжение остались в прошлом. Теперь Витвицкий шел по коридору рядом с Овсянниковой и чувствовал даже некое умиротворение.

– А вообще, Виталий, вы большой молодец, – щебетала Овсянникова. – И с этой Неллой Егоровной быстро сориентировались.

– Она Нелли Егоровна, – педантично поправил капитан. – И я ничего не сделал, просто привел ее в чувства.

– Это не просто. Я вот, признаться, немного растерялась.